Наталия Сотникова - Строптивые фавориты

Лишь только в зрелом возрасте и после ознакомления с рядом работ французских историков я пришла к обескураживающему выводу, что мы читаем роман Александра Дюма «Три мушкетера», совершенно не понимая, о чем же, в сущности, идет речь. Динамика развития сюжета захватывает, но насколько правдоподобна его связь с истинными историческими событиями, с деяниями реально существовавших людей? Это остается для нас покрытым завесой тайны. Мы также будем озадачены, если у нас спросят, кто же все-таки является истинной героиней этого романа, кто держит в руках многочисленные нити исторической интриги и весьма ловко манипулирует ими?

Тем не менее именно она, тайная возлюбленная Арамиса, постоянно незримо присутствует за кулисами повествования. У Арамиса из кармана случайно выпадает ее батистовый носовой платок с вышитыми гербом и герцогской короной; эта женщина, невидимая прохожему, разговаривает ночью с Констанцией Бонасье из окна квартиры Арамиса; переодетый нищим испанский гранд доставляет от нее мушкетеру крупную сумму денег на экипировку. Наконец, кто-то из действующих лиц произносит ее титул и фамилию: «герцогиня де Шеврёз», но эти слова совершенно ничего не говорят российскому читателю, ровно так же, как упоминание о скромной белошвейке Мари Мишон из Тура. Лишь в продолжении романа о неразлучных друзьях «Двадцать лет спустя» мы видим воочию ее, мать побочного сына Атоса, Рауля, виконта де Бражелона, зачатого при весьма необычных обстоятельствах, но каковые вполне могли иметь место в жизни этой поразительной женщины. Еще бы, даже ее враги не могли скрыть своего восхищения ею.

«Этот ум столь опасен, что, если дать ему волю, он может привести события к новым потрясениям, которые невозможно предусмотреть». Так писал о ней великий французский государственный деятель кардинал де Ришелье. Ему вторил другой не менее выдающийся политик, кардинал Мазарини: «Во Франции было спокойно лишь тогда, когда ее там не было».

Неплохие комплименты от таких искушенных политиков, не правда ли? Она была женщиной, замечательной во всех отношениях, и стала легендой еще при жизни. Красота, ум и источник неиссякаемой энергии — все они объединились в этом уникальном создании, которого опасались величайшие политические деятели Франции (да и не только Франции) и благосклонности которого добивались многие весьма незаурядные мужчины. В летописи своего отечества герцогиня де Шеврёз оставила столь неизгладимый след, что одно упоминание ее имени воскрешает в памяти любителей истории последние, очень мощные попытки крупных феодалов сохранить свою власть и ограничить права короля, т. е. противодействовать созданию единой, могучей Франции. Но политика была не единственным ее увлечением. Как писал Александр Дюма, «это было… сумасбродное существо, умевшее придавать свои любовным приключениям такую оригинальность, что они служили почти к славе семьи».

Естественно, Дюма в своих романах о приключениях д’Артаньяна и трех его друзей никак не мог обойти столь яркую личность, в молодости фаворитку королевы Анны Австрийской и непримиримого врага двух кардиналов, собственно говоря, премьер-министров, полновластно управлявших Францией. Так что, по моему мнению, российскому читателю не помешало бы более подробно ознакомиться с истинной биографией этой удивительной женщины.

Она принадлежала к одной из старейших дворянских семей Франции, клану Роганов, ведущих свой род от древних королей Бретани. Герб их был незамысловат (на красном поле девять золотых ромбов, прорезанных в центре малым ромбом), но девиз звучал гордо: «Королем быть не могу, герцогом — пренебрегаю, я — Роган!» Они обладали статусом «чужеземных принцев, проживающих во Франции» и до начала XVII века вели переговоры с королями на равных. В 1588 году король Генрих III пожаловал землям Луи де Рогана близ городишка Монбазон статус одноименного герцогства-пэрства. Правда, наслаждаться этим титулом ему пришлось недолго: в 1589 году он скончался, а титул герцога де Монбазон перешел к младшему брату Эркюлю (1568–1654).

Тот был верным соратником Генриха Наваррского, активно участвовал в его военной кампании по отвоевыванию Франции у Католической лиги, отличившись в нескольких крупных сражениях. Ему было некогда заниматься устройством семейной жизни, и он, не мудрствуя лукаво, женился на невесте покойного брата (некоторые историки называют ее вдовой) Мадлен, урожденной де Ленонкур (1576–1602), также из чрезвычайно родовитой лотарингской [36] В то время Лотарингия была независимым герцогством. семьи. Невзирая на походную жизнь, Эркюль успел стать отцом сына Луи, рожденного в 1598 году и дочери Мари-Эмэ, появившейся на свет на рубеже двух веков, в 1600 году. Его положение при дворе было настолько высоким, что крестной матерью малышки стала королева Мария Медичи. Сохранились смутные свидетельства, что Мадлен была неверна мужу; ничего более точного установить не удалось, ибо в 1602 году ее короткая жизнь внезапно оборвалась. Детям в те времена особого значения не придавали, и они были доверены заботам сначала нянек, а затем воспитателей.

Тем временем преданность Эркюля де Рогана королю щедро вознаграждалась высокими должностями и наградами. Он служил наместником в Бретани и Пикардии, губернатором Нанта, Амьена и Парижа, был возведен в звание рыцаря орденов Св. Духа и Св. Михаила, почти сорок лет занимал пост великого ловчего Франции, ему был пожалован титул графа де Рошфора. При всем том следует учесть, что Эркюль, храбрец, отчаянный рубака, истинный солдафон с зычным голосом, погрязший в долгах, которые и не думал отдавать, был весьма недалеким человеком. Современники диву давались, почему у человека со столь убогим умишком уродились такие неглупые дети (видимо, отсюда и пошли слухи о супружеской неверности Мадлен де Роган). Ходили преуморительные анекдоты о его высказываниях. Когда королева спросила, когда его супруга разрешится от бремени, он тут же отчеканил:

— Когда сие будет угодно вашему величеству.

В присутствии королевы-матери Марии Медичи (итальянки) и Анны Австрийской (испанки) герцог де Монбазон имел глупость брякнуть:

— Я не итальянец и не испанец; я — приличный человек.

Писатель Гийом Ботрю, завсегдатай самого интеллектуального салона Парижа мадам де Рамбулье, называл его не иначе как «тупица с улицы Бетизи» (именно там де Роган построил себе особняк в столице). Но Генриху IV самому было ума не занимать, ему требовались преданные соратники, которых он ценил превыше всего. Когда королева Мария Медичи родила первенца, он вынес ребенка из ее спальни, чтобы представить его двору. Увидев герцога Эркюля де Монбазона, он передал младенца ему со словами: