Наталия Сотникова - Строптивые фавориты

В начале марта 1687 года Анна испросила у отца разрешение на поездку летом к сестре в Голландию. Поначалу Иаков не возражал, но советники внушили ему, что встреча Анны и Марии «может только сильнее сблизить и укрепить их в приверженности к протестантской вере», и разрешение было отозвано. Отказ вывел принцессу Датскую из себя, и с тех пор переписка между двумя сестрами стала носить все более крамольный и несдержанный характер. Для отвода глаз нейтральные послания на пустяковые темы доверялись официальной почтовой службе, все же прочие переправлялись через тайные каналы.

Анна взяла за правило демонстративно присутствовать на тех проповедях, в которых англиканское духовенство подчеркивало опасность наступления папизма. Хотя под предлогом выздоровления переболевшего оспой мужа принцесса удалилась во дворец в Ричмонде и вела там уединенный образ жизни, она не порывала связи с противоборствующим движением, постепенно создававшимся против короля. Это движение через своих дипломатов поддерживал штатгальтер Вильгельм Оранский, являвшийся членом голландской кальвинистской реформированной церкви.

1687 год выдался для Анны исключительно тяжелым. В начале января у нее случился выкидыш, в феврале умерли от оспы две маленькие дочери, а в октябре на восьмом месяце беременности начались преждевременные роды, завершившиеся появлением на свет мертвого сына. Естественно, что такая череда несчастий привела ее к полному нравственному опустошению, но последний удар нанесла ей новость, что ее мачеха Мария-Беатриса беременна. Зачатие ребенка, возможного наследника престола, который оттеснит от заветного престола обеих сестер, явилось результатом курса лечения в Бате.

Несмотря на застенчивость, у Анны было чрезвычайно развито чувство ее права на царствование, от которого она не собиралась отказываться. Амбиции ее старшей сестры и ее супруга Вильгельма Оранского были еще более далеко идущими. Анна с самого начала усомнилась в беременности мачехи, считая ее ложной, и была твердо уверена в том, что Мария-Беатриса намерена навязать королевству самозванца. Ее поддержала Мария, находя присылаемые сестрой сведения «хорошим основанием подозревать мошенничество». Это означало, что, если Вильгельм Оранский примет решение завоевать Англию, его жена может со спокойной совестью благословить эту затею.

В начале апреля у Анны случился очередной выкидыш, что еще больше распалило ее злобу по отношению к мачехе. Она решила ехать на лечение в Бат. Курс составлял шесть недель, и окружение принцессы было весьма удивлено, что Анна не будет присутствовать при родах королевы, дабы воочию убедиться в том, что «повитуха выполняет свою обязанность с тем тщанием, которое должно выказываться в случае, исполненном такого великого значения». Впоследствии это обстоятельство породило миф, что Иаков преднамеренно устроил так, чтобы его дочь во время родов Марии-Беатрисы находилась за пределами Лондона. Отсюда вытекало наличие заранее составленного заговора по навязыванию королевству самозванного наследника. 10 июня 1688 года, когда Анна все еще пребывала в Бате, королева родила здорового сына.

Хотя принцесса Датская не присутствовала при родах, по выражению самого Иакова, «по особой предусмотрительности вряд ли какой-либо другой принц когда-либо появлялся на свет в окружении столь многих лиц». В опочивальню набились двадцать знатных дам и Тайный совет в полном составе. Тем не менее поразительно большое число людей, включая Анну, были твердо убеждены, что ребенок был тайком подброшен в постель королевы, вернее всего в грелке. Якобы у Марии-Беатрисы либо 16 апреля, либо 11 мая, когда ей ошибочно сообщили о смерти ее брата, случился выкидыш, и далее она всего-навсего имитировала беременность. Нет смысла приводить здесь все их многочисленные доводы, но в результате, по оценке иностранных дипломатов, примерно две трети населения страны не признавали новорожденного принца Уэльского законным.

Противники Иакова сильно уповали на то, что ребенок, подобно его предшественникам, долго не заживется на этом свете, но их надежды не оправдались, хотя придворные доктора приложили к тому все усилия. Они почему-то запретили прикладывать его к груди, а кормили дитя «некоторым количеством пасты, состоявшей из ячменя, муки, воды и сахара, к которой иногда добавлялось несколько смородинок». Естественно новорожденный вскоре серьезно заболел и хворал до тех пор, пока доктора не сжалились и не разрешили грудное вскармливание, отчего принц сразу пошел на поправку. Однако же это дало пищу для толков, что истинный сын короля скончался и был подменен самозванцем.

Еще в конце апреля 1688 года король, лелеявший надежду, что его правление вскоре укрепится вследствие рождения наследника мужского пола, занялся проталкиванием своего замысла по освобождению католиков от юридического ограничения в правах. Он выпустил свою «Декларацию о терпимости», которая по его указу должна была быть прочитана в воскресные дни в церквях по всей стране. 18 мая епископ Кентерберийский и еще 6 епископов подали королю петицию, что не могут принимать участие в распространении декларации, противоречащей закону. Семерых епископов в начале июня вызвали в Тайный совет, обвинили в бунтарской клевете и отправили в Тауэр ждать суда. Через неделю их освободили под залог, а 29 июня суд оправдал священнослужителей. Несмотря на празднества по случаю рождения принца Уэльского, правление Иоанна II оказалось под угрозой. В день оправдания невинно пострадавших епископов семь видных персон королевства, включая бывшего воспитателя принцессы Анны по закону Божьему, епископа Комптона, пригласили Вильгельма Оранского прибыть в Англию во главе армии, дабы спасти «религию, свободу и достояние страны, подвергшиеся посягательству». Они заверили штатгальтера, что его будет приветствовать подавляющее число знати и дворянства, а большая часть армии покинет Иакова.

Вильгельм Оранский с конца 1687 года занимался укреплением флота и армии Голландии, и хотя эти силы предназначались для защиты страны от нападения французов, интервенция в Англию не исключалась. Разумеется, Иакову и в голову не приходило, что эти военные приготовления были направлены против него. Еще меньше он был склонен думать, что это предприятие поддержат Анна и Георг и что одним из первых армейских офицеров, вовлеченных в заговор, будет Джон Черчилль. Именно он через свою жену посвятил в заговор Анну и Георга. Позднее король Иаков утверждал, что не кто иной, как Черчилль, несет ответственность за утрату преданности Анны отцу:

— Он и только он совершил сие. Он развратил мою армию. Он совратил мое дитя.