Наталия Сотникова - Строптивые фавориты

— Я сделала лордами менее особ, нежели любой из моих предшественников; поскольку герцог Мальборо и виги полны решимости терзать меня как только возможно в их силах, мне надлежит сделать все, что я могу, дабы помочь себе.

31 декабря королева объявила на заседании кабинета, что герцог Мальборо должен быть лишен своих должностей, дабы «дело сие имело беспристрастное расследование». Мальборо уведомили об этом письмом, «настолько оскорбительным, что герцог швырнул его в огонь». В январе 1712 года в Англию прибыл принц Евгений Савойский, исключительно с целью убедить Анну снарядить еще более войск, тогда как королева как раз стремилась сократить свои обязательства. По прибытии принца в Англию его предупредили, что «чем меньше он будет видеться с герцогом Мальборо, тем лучше», но тот демонстративно игнорировал это предупреждение и «ежедневно строил козни с вигами в чрезвычайно неприличной манере, подстрекая их поддерживать оппозицию заключению мира». Анна же во время краткой аудиенции заявила, что обо всем касательно мира речь может идти только на Утрехтской конференции.

Герцог Мальборо считал, что отставка сделала его более популярным, утверждая, будто и шагу не может вступить без восторженных одобрительных воплей толпы и на его утренних приемах собирается больше визитеров, чем когда-либо. 24 января его дело было вынесено на слушания в палате общин. Сторонники герцога с пеной у рта защищали его, но большинство сочло, что мзда, принятая им от иностранных правителей, поставлявших войска, была «неоправданной и незаконной» и эти суммы, подобно деньгам, взятым из контрактов по поставке хлеба в армию, являлись «общественными средствами и подлежали отчетности». Эти разоблачения подпортили популярность полководца, были даже сообщения, что, когда портшез Мальборо появился в парке, толпа бросилась за ним с криками: «Держи вора!»

Как было уже сказано выше, в прошлом Харли черпал свою силу из союза с Абигайль, но, утвердившись, стал смотреть на нее как ресурс меньшей ценности. Влияние Абигайль начало падать, частично потому, что королева была твердо намерена не позволять ей слишком утвердиться. Лорд Дартмут говорил о подозрениях Анны, что либо Абигайль, либо ее сестра Элис все время подслушивают под дверью, и это вкупе с некоторым неуважением, высказанным герцогине Сомерсет, привело повелительницу к мысли поменьше общаться с Абигайль. По свидетельству Свифта, когда бы леди Мэшем ни призывала королеву отлучить от двора некоторых особ, «противодействующих ее величеству с великой злобой», Анна постоянно отказывалась и одновременно упрекала ее «за выказывание слишком большой партийной приверженности». Герцогиня Сомерсет в свою очередь поддерживала вигов, но, в отличие от своей предшественницы Сары, она делала это в более тонкой манере, беседуя с королевой «с учтивым спокойствием, подходящим к нраву ее величества». В январе 1713 года, когда Людовик XIV прислал в Англию несколько дорогих подарков, Анна написала Харли:

«Миледи Мэшем сказала мне, что она слышала, будто один из легких экипажей, прибывших из Франции, предназначен для передачи ей. Не сообщайте ей ничего, но узнайте, на самом ли деле сие так, и постарайтесь помешать сему, ибо я думаю, что сие было бы неуместно».

В октябре 1712 года голландский дипломат сообщил о некоторой холодности между королевой и леди Мэшем. Но всего лишь парой недель ранее Анна дала поразительное доказательство привязанности к своей камер-фрау. Будучи на последнем месяце беременности, Абигайль упала во дворе Виндзорского замка, отчего получила синяк под глазом, сильно поранилась, и возникла опасность, что она потеряет ребенка. Анна «столь обеспокоилась…, что снизошла просидеть подле нее три часа поздно ночью у ее изголовья».

В конце 1712 года герцог Мальборо решил покинуть Англию, к чему его постоянно понуждал кабинет министров. В прессе беспрестанно публиковались статьи о его мошеннических проделках. Они оказали такое воздействие на общественное мнение, что на представлении пьесы Д. Фаркера «Офицер-вербовщик» в июле публика с восторгом рукоплескала, когда была пропета песенка о жадности Мальборо. Присутствовавшая там дочь Мальборо, герцогиня Монтегю, «залилась алой краской». В августе казначейство начало предпринимать действия, дабы вынудить герцога возвратить присвоенные им суммы. Все строительство в Бленгейме было прекращено, и даже пошли толки, как бы заставить герцога возместить некоторые затраты на дворец. Вполне вероятно, Харли достиг соглашения с герцогом, что против него не будет возбуждено судопроизводство, если он убудет за границу.

Анна осталась чрезвычайно довольна отъездом Мальборо за границу, назвав его «само по себе разумным», но отказала ему в возможности нанести ей прощальный визит. Сара присоединилась к мужу на континенте в начале следующего года. На самом деле герцога было еще рано списывать со счетов. Он отправил своего квартирмейстера Кэдогана в Гаагу, дабы попытаться организовать международное вторжение в Англию. Там генерал встретился с представителями Голландии, Ганновера и посланником императора Священной Римской империи, проинформировав их, что только осуществление «революции» в Англии может предотвратить реставрацию Стюартов на троне. Мальборо дал заверения в том, что «как только соединенные силы голландцев и Ганновера произведут вторжение, зять герцога, граф Сандерленд, и Джеймс Стэнхоуп будут координировать события в Англии».

После мучительных и длительных переговоров 31 марта 1713 года полномочные представители Великобритании на переговорах в Утрехте подписали мир с Францией и Испанией, за ними последовали прочие союзники. Однако когда в парламенте были изложены полные условия Утрехтского мирного договора, возникли трудности, связанные с введением в силу торгового договора, согласованного с Францией. К этому времени обострились разногласия между лордом-казначеем Харли и государственным секретарем Генри Сент-Джоном, виконтом Болинброком (1678–1751). В августе Харли на несколько недель отлучился от двора, что обошлось ему недешево, ибо в его отсутствие Болинброк сильно укрепил свои позиции. Он втерся в доверие к леди Мэшем в надежде добиться фавора у королевы, напрямую заявив ей:

— Просто срам, что вы, сделавшая столь много важного и не только в опочивальне, никак не обеспечены, — и принялся внушать Абигайль, что уж он-то будет относиться к ней не в пример лучше.

Болинброк никак не мог простить Харли, что тот не уговорил королеву в 1712 году пожаловать ему графский титул, Анна сочла достаточным ограничиться титулом виконта. Свифт по этому поводу сделал следующую запись: «В то время он не состоял у нее в особой милости, некоторые дамы при дворе внушили ей мнение, что он не ведет столь порядочный образ жизни, как ему подобало бы».