Владимир Лота - ГРУ на острие Победы. Военная разведка СССР 1938-1945

Расшифровывая заметки, которые были обнаружены в записной книжке немецкого летчика, Бочкарев пришел к выводу, что эти записи капитан Мессершмидт сделал, находясь на каком-то оперативном совещании офицеров.

Около трех часов Бочкарев тщательно изучал витиеватую и мало кому понятную запись. Постепенно, связав стенографические значки в единое логическое полотно, разведчик разобрался в смысле зафиксированного сообщения. Оказалось, что капитан Мессершмидт присутствовал на совещании, на котором шла речь о новом наступлении на Москву. Наступление было назначено на 30 сентября — 1 октября. У каждой армии группы «Центр» была своя задача. Контуры будущего наступления дополняло участие авиационных частей 2-го воздушного флота, которые должны были закрепить успех группы армий «Центр». Москва, в соответствии с этим планом, должна была попасть в руки генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока. Победа, о которой мечтал Гитлер, казалось, была в его руках.

Второй допрос был результативнее первого. Пленный летчик рассказал о совещании, на котором он присутствовал, и подтвердил, что генеральное наступление немцев на Москву начнется 30 сентября.

Сведения, полученные от капитана Мессершмидта, и другие данные, добытые военной разведкой, о сроках начала наступления немцев на Москву, были доложены начальнику Генерального штаба и Верховному главнокомандующему.

Данные, которые были получены в середине сентября от пленного немецкого летчика о сроках наступления группы армий «Центр», подтверждались и другими источниками Разведуправления, которые действовали в Лондоне, Вашингтоне и за линией фронта.

Начальный период войны вскрыл целый ряд изъянов в организационной структуре военной разведки и, прежде всего, недостаточную подготовленность Центра к действиям в военных условиях на собственной территории. Остро проявилось слабое материально-техническое обеспечение Центра, зарубежных структур и разведывательных отделов штабов военных округов. Не хватало агентурных радиостанций, пишущих машинок, автотранспорта. В распоряжении Разведуправления не оказалось ни одного самолета, необходимого для заброски разведчиков в тыл противника. Разведчиков тоже не хватало ни в Центре, ни на фронте, ни за рубежом.

Накануне и в ходе первого этапа Московской битвы (22 июня -5 декабря 1941 года) все три составляющие военной разведки — зарубежная, оперативная и радиотехническая — были нацелены на добывание сведений, которые могли бы своевременно вскрыть замыслы германского командования по захвату Москвы.

Зарубежная разведка должна была добыть:

— планы германского руководства и командования вермахта по ведению войны против СССР;

— практические мероприятия Германии по втягиванию в войну против СССР Японии;

— планы японского руководства в отношении СССР.

Радиотехническая разведка вскрывала переброски войск, стратегических резервов, сосредоточение ударных сил на Московском направлении, базирование и маршруты налетов немецкой бомбардировочной авиации. Во вражеском тылу действовали разведывательные, разведывательно-диверсионные и диверсионные группы и отряды оперативной и войсковой разведки. Напряжение достигло максимального предела. Обстановка складывалась не в пользу Советского Союза. По личному указанию И. В. Сталина посол СССР в Лондоне И. М. Майский передал 3 сентября премьер-министру У. Черчиллю послание, в котором содержалась просьба советского правительства, во-первых, открыть в 1941 году фронт «где-нибудь на Балканах или во Франции, что отвлекло бы 30–40 германских дивизий с Восточного фронта». Во-вторых, предоставить Советскому Союзу к началу октября 30 тысяч тонн алюминия и ежемесячную минимальную помощь в 400 самолетов и 500 танков. «Без этих двух форм помощи Советский Союз будет либо разбит, либо ослаблен до такой степени, что надолго потеряет возможность помочь своим союзникам активными операциями на фронте борьбы с гитлеризмом» [180] Переписка Председателя Совета министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны. М., 1945. С. 19. .

Ответ Черчилля поступил в прифронтовую Москву 6 сентября. Британский премьер-министр сообщал Сталину, что «в настоящее время нет никакой возможности осуществить такую британскую акцию на Западе (кроме акции в воздухе), которая позволила бы до зимы отвлечь германские силы с Восточного фронта. Нет также никакой возможности создать второй фронт на Балканах» [181] Там же. С. 20. .

13 сентября Сталин предлагает англичанам «высадить 25–30 дивизий в Архангельске или перевести их через Иран в южные районы СССР для военного сотрудничества с советскими войсками», подобно тому «как это делалось в последней войне во Франции. Это была бы большая помощь» [182] Переписка Председателя Совета министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны. М., 1945. С. 22. . Британцы по-своему оценили предложение Сталина и от высадки своих войск в Архангельске тоже отказались.

В конце сентября 1941 года Москва стала прифронтовым городом. 7 октября 1941-го танковые и моторизованные корпуса противника подошли к Вязьме: 56-й — с направления Холм-Жирковский, а 46-й и 40-й — с направления Спас-Демянск. Хотя войска отступали в основном организованно, без паники, как об этом после войны писал Маршал Советского Союза И. С. Конев [183] Соколовский В. Д. Битва за Москву. М., 1966. С. 47. , в этой сложной обстановке выполнить маневр отхода оказалось крайне затруднительно. Поскольку артиллерия и все обозы Западного фронта имели только конную тягу, отходить в высоком темпе советские войска не могли. Обстановка усугублялась еще и тем, что на плечах отходящих войск враг легко бы мог ворваться в Москву. Превосходство в подвижности было явно на стороне противника. Быстро продвигавшиеся немецкие корпуса отрезали путь частям Красной армии. 7 октября в окружении оказались дивизии 19-й и 20-й армий Западного фронта, войска 24-й и 32-й армий Резервного фронта и другие части Красной армии.

12 октября в связи с предполагаемым взятием Москвы немецкое верховное командование направило генерал-фельдмаршалу Ф. фон Боку распоряжение № 1571/41. В приказе указывалось: «Фюрер вновь решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята, даже если она будет предложена противником. Моральное основание этого мероприятия совершенно ясно в глазах всего мира. Так же, как и в Киеве, для наших войск могут возникнуть чрезвычайные опасности от мин замедленного действия. Поэтому необходимо считаться в еще большей степени с аналогичным положением в Москве и Ленинграде. То, что Ленинград заминирован и будет защищаться до последнего бойца, объявлено по русскому радио. Необходимо иметь в виду серьезную опасность эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступать в эти города. Всякий, кто попытается оставить город и пройти через наши позиции, должен быть обстрелян и отогнан обратно. Небольшие незакрытые проходы, предоставляющие возможность для массового ухода населения во внутреннюю Россию, можно лишь приветствовать. И для других городов должно действовать правило, что до захвата их следует громить артиллерийским обстрелом и воздушными налетами, а население обращать в бегство. Совершенно безответственным было бы рисковать жизнью немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или кормить их население за счет Германии. Чем больше население советских городов устремится во внутреннюю Россию, тем легче будет управлять оккупированными восточными районами и использовать их. Это указание фюрера должно быть доведено до сведения всех командиров.