Андрей Поляков - Португалия. Полная история

Сходные позиции занимал видный историк и грамматик Фернау де Оливейра. Он доказывал, что Португалия существовала задолго до появления королевства Леон и Кастилия и даже Римской империи [107] Oliveira F. História de Portugal. Lisboa, 2000. P. 354. .

Распространение получила легенда о первых Кортесах, которые якобы заседали в Ламегу между 1139 и 1143 годами. Хотя на самом деле первые Кортесы собрались в Лейрии только в 1254 году. Перенести их более чем на столетие было важно, чтобы доказать существование в Португальском королевстве с самого начала четких правил наследования престола.

В предъявленных общественности «Актах Кортесов в Ламегу» говорилось, что женщины имеют право быть наследницами престола, только если они не состоят замужем за иностранцами. В противном случае ни они сами, ни их мужья не могут занимать португальский трон. Таким образом, получалось, что Филиппинская династия правит незаконно.

Теоретические обоснования португальского величия и нелегитимности испанского владычества множились и подталкивали общественное мнение к выводу о необходимости восстановления монархии и независимости. Осторожные ожидания и надежды постепенно уступали место более радикальным планам.

Фаворитом Филиппа IV стал граф-герцог Оливарес, затеявший разносторонние реформы. Их целью было укрепление центральной власти и создание единого государства.

В 1624 году Оливарес предложил монарху унифицировать законодательство и административные системы во всех частях королевства. Кроме того, он задумал создать Военный союз, для чего должен был быть сформирован армейский резерв из 140 тысяч человек. 44 тысячи должна была представить Кастилия, по 16 тысяч — Каталония, Неаполь и Португалия, 12 тысяч — Фландрия, и так далее.

Любые реформы требуют денег. Чтобы увеличить доходы казны, граф-герцог повышал существующие налоги и вводил новые.

Кортесы при Филиппе IV не собирались ни разу. Впрочем, и при его предшественнике это было лишь единожды — в 1619 году, а до этого они последний раз заседали в 1583 году [108] Enciclopedia Larousse. T. 6. Círculo de Leitores. Temas e Debates. 2007, p. 2021. .

В Португалии все эти меры воспринимались как нарушение обещаний, данных на Кортесах в Томаре, подрыв Иберийского союза и плохо прикрытые намерения включить страну в состав Испании. Таким же образом было понято назначение в 1634 году вице-королевой Португалии внучки Филиппа II, мантуанской герцогини Маргариды Савойской.

Но наибольшее недовольство вызвало появление на посту госсекретаря (премьер-министра) Мигела де Вашконселуша. Народ ненавидел его и считал предателем за то, что, будучи португальским дворянином, потомком Саншу I, он перебежал к испанцам, сделал карьеру при Мадридском дворе и стал фаворитом графа-герцога Оливареса.

Вашконселуш правил единолично, отчитываясь только перед своим мадридским благодетелем. В 1634 на госсекретаря было совершено покушение. Его карету обстреляли, но он счастливо избежал смерти и даже не был ранен. Инцидент побудил Вашконселуша создать широкую сеть осведомителей [109] Oliveira A. Poder e oposição em Portugal no período Filipino (1580–1640), Lisboa, Difel, 1991, p. 37. .

Первые народные протесты против испанского господства начались в Португалии еще до прибытия Маргариды Савойской и Мигела де Вашконселуша. Летом 1628 года вспыхнули волнения в Лиссабоне. Непосредственной причиной стали требования Мадрида собрать дополнительный налог в 200 тысяч крузаду. Толпа забросала камнями и обратила в бегство кастильский гарнизон. В следующем году волна беспорядков, вызванных протестами против налогов, началась в Порту и прокатилась по Коимбре, Сантареню и другим городам.

В 1630 году причиной бунта в Сетубале послужил рекрутский набор. В выступлениях участвовали больше четырех тысяч человек. В 1635–1636 годах беспорядки в связи с введением налога на мелкие сделки охватили Вила-Реал, Шавеш и другие города [110] Варьяш О.И., Черных А.П. Португалия: дороги истории. М.: Наука. 1990, с. 110. .

В августе 1637 года поднялась Эвора. Поводом послужило совпавшее с неурожаем требование об уплате очередного налога. Члены городского совета отказались решать этот вопрос, а попытки давления привели к народному бунту.

В сентябре волнения перекинулись на другие города Алентежу и на Алгарве. В Эворе начали распространяться воззвания, написанные от лица местного юродивого Мануэлинью. В них португальцев призывали встать на борьбу за независимость. «Мы поднялись, чтобы послужить славе господней из любви к родине, думая о голоде наших братьев, о бедности нашей страны, о нищете наших сирот, из-за опасности, которая грозит нам со стороны тирании», — говорилось в манифесте [111] Melo F.M. Epanaphoras políticas de varia história portuguesa. Lisboa. 1977, p. 567. .

Сначала Мадрид ничего не предпринимал, надеясь, что бунт завершится так же быстро, как и все предыдущие. Но время шло, восстание ширилось, и в январе 1638 года испанские войска во главе с герцогом де Медина-Сидониа пересекли границу. Сначала были жестоко подавлены выступления в Алгарве, а потом и в Эворе. Вслед за войсками в город прибыл граф-герцог Оливарес, которому члены Совета были вынуждены выказать подобающее почтение.

Несмотря на поражение, восстание имело далеко идущие последствия. Оно послужило прологом к дальнейшим событиям, которые привели к реставрации португальской монархии.

Страна на время приутихла, но напряженность не спадала. Мечта о собственном монархе и отделении от Испании укоренялась во всех слоях населения. В ее пропаганду включились иезуиты.

Ренессанс переживал «себаштьянизм», ставший главным национальным мифом. Причем, наряду с теми, кто по-прежнему ожидал Себаштьяу Сокровенного, появились сторонники новой теории. Они считали, что страну спасет представитель Браганского дома, то есть герцог Жоау [112] D’Oliveira França E. Portugal na Época da Restauração. São Paulo, 1997, p. 250. .

Размах выступлений в Алентежу и Алгарве и жесткая реакция Мадрида вынудили португальских дворян задуматься о жалком и унизительном положении, в котором они оказались. К середине 1539 года несколько аристократов из окружения герцога Браганского Жоау от общих разговоров о желательности восстановления независимости перешли к составлению конкретного плана.

Заговор предусматривал возведение на престол Жоау. Герцог вполне подходил для этой цели, так как представлял боковую ветвь первой португальской королевской династии — Бургундской.

Кроме того, Жоау был популярен. Еще в 1633 году в Мадрид ревниво доносили о необыкновенно пышном, достойном короля приеме, оказанном герцогу Браганскому при посещении университета в Эворе. И жители Алентежу во время восстания намеревались провозгласить Жоау новым правителем.