Рут Гудман - Как жить в Викторианскую эпоху. Повседневная реальность в Англии ХIX века

Независимо от того, заботился мужчина о своем сюртуке самостоятельно или за него это делал камердинер, одежду сначала нужно было повесить на деревянные козлы и осторожно поколотить по ней небольшим прутом или тростью. Женский хлыстик для верховой езды считался лучшим инструментом для выбивания пыли. Желательно было не наносить слишком сильные удары, чтобы не оторвать пуговицы. Для качественной чистки нужны были две одежные щетки — жесткая и мягкая. Первую следовало использовать только для удаления присохшей уличной грязи, вторая была нужна, чтобы избавиться от волосков, пуха и пыли: она не повреждала ворс сюртука так, как это делала жесткая щетка. Выбитый сюртук раскладывали на столе воротником влево (если вы правша), чтобы движения щетки были направлены по всей длине одежды сверху вниз. Сначала чистили внутреннюю часть воротника, затем спину и рукава. Щетка двигалась по направлению ворса ткани, от плеч до подола. После этого обрабатывали лацканы и, наконец, внешнюю сторону воротника, который затем поднимали и таким же образом чистили с изнанки. Эта процедура могла полностью преобразить унылый, поношенный наряд.

Мой коллега однажды решил произвести подобную операцию, но для начала, следуя викторианским инструкциям, натер ткань трубочной глиной. Он собирался почистить свой пиджак, в котором девять месяцев занимался тяжелым сельскохозяйственным трудом. Я знаю, что поначалу он отнесся к этому методу с недоверием, но результат его совершенно потряс. Я много лет чистила подобным образом разные виды одежды и могу сказать, что после хорошей чистки щеткой и проветривания на улице в солнечную погоду (в вывернутом наизнанку виде) пальто и шерстяные пиджаки становятся чище и пахнут приятнее, чем после большинства современных химчисток.

В домах среднего и рабочего класса стирку устраивали в среднем один раз в неделю, хотя после дня стирки еще несколько дней обычно уходило на крахмаление и глажку чистого белья. В больших домах могли стирать гораздо реже. В XVII–XVIII веках некоторые из чистого снобизма предпочитали устраивать очень редкие и, как следствие, грандиозные сеансы стирки вместо небольших и регулярных — не потому, что меньше заботились о чистоте, а потому, что у них было больше одежды. Если человек располагал всего тремя комплектами нижнего белья, очевидно, ему приходилось часто стирать, чтобы всегда иметь чистую смену. Но если у вас был огромный запас одежды, дни стирки могли отстоять друг от друга намного дальше. Хвастаясь, что вы стираете белье всего четыре раза в год, вы сообщали окружающим, что всем вашим домочадцам хватает сменной одежды на три месяца. Конечно, некоторые предметы, такие как подгузники и гигиенические прокладки, следовало стирать вскоре после использования, но простыни, полотенца и рубашки можно было откладывать на потом. Так что некоторые аристократические семьи устраивали прачечную только в одном из принадлежавших им домов и отправляли туда все свое грязное белье, независимо от того, где в это время жили сами, твердо уверенные в том, что имеющегося чистого белья им вполне хватит до возвращения следующей партии из стирки. На другом конце социальной иерархии находились те, кто с трудом сводил концы с концами и имел всего один комплект белья. В таких семьях стирали ночью, в постель ложились голыми, а утром натягивали на себя еще влажную одежду.

Согласно переписи 1861 года, 167 607 человек в это время работали в профессиональных прачечных. Из них 99 % составляли женщины. В 1901 году общая цифра возросла до 205 015 человек. В отличие от многих других предприятий, здесь число замужних женщин превышало число одиноких. Большинство работало в небольших прачечных, многие брали стирку на дом. Больше всего прачечных (около 50 тысяч) насчитывалось в Лондоне, хотя немало их было также в портовых городах, в Оксфорде, Кембридже и на популярных морских курортах. Везде, где находились крупные учреждения или наблюдался сезонный приток жителей, появлялось больше работы для коммерческих прачечных. Например, в Глазго проживало более 3500 прачек, а в деревне Хедингтон на окраине Оксфорда платной стиркой занималось почти все взрослое женское население. Работать приходилось сверхурочно, платили мало, но эту работу не нужно было долго искать, и она не требовала денежных вложений или дополнительного обучения. Кроме того, эта профессия позволяла совмещать работу с выполнением домашних обязанностей. Женщины, стиравшие на дому, могли одновременно заниматься другими делами и присматривать за детьми. Их, кстати, нередко привлекали к стирке. Упомянутая Кейт Мэри Эдвардс и ее сестра не были единственными детьми, которые крутили ручку каландра и доставляли белье. Питер Арнольд в автобиографии вспоминает, как они вместе с сестрами собирали и разносили свертки с бельем. Свертки приходилось привязывать к телу веревкой — они были такими большими, что дети не могли унести их в руках. Детям старшего возраста нередко приходилось таскать воду и уголь, а девочек особенно часто принуждали к изнурительной многочасовой глажке белья.

Женщинам, работавшим в крупных прачечных, тоже удавалось совмещать работу с семейными обязанностями. Но, поскольку днем стирки традиционно считался понедельник, основная часть заказов поступала в прачечные в понедельник утром, и получить свои вещи клиенты хотели к субботе. В результате прачкам приходилось несколько дней подряд работать сверхурочно, а затем они на какое-то время оставались почти без работы. В какие именно дни недели возрастала занятость, зависело от того, где женщина работала — в самой прачечной или в «отделочной», где белье крахмалили, гладили и упаковывали. Многим прачкам приходилось работать сверхурочно по четыре — четыре с половиной дня в неделю, после чего они могли посвятить время собственной еженедельной стирке, покупкам и работе по дому.

Самой прибыльной работой в прачечной была глажка, особенно если приходилось гладить предварительно накрахмаленную одежду с изящными оборками и рюшами, придавая им нужный вид с помощью утюгов разного размера и формы. Это тоже была тяжелая работа, поскольку утюги нужно было постоянно подогревать на плите, но она все же требовала меньшей физической выносливости, чем непосредственно стирка. Утюг представлял собой простую металлическую болванку определенной формы. Он нагревался весь целиком, вместе с ручкой, и, чтобы снять его с плиты, работницы пользовались прихваткой из сложенной в несколько раз сухой ткани. Умение определять степень нагрева утюга приходило с опытом. Можно было слегка хлопнуть сухой рукой по поверхности утюга или плюнуть на нее и понаблюдать за тем, как быстро высохнет шипящая и пузырящаяся слюна. Хлопок и лен следовало гладить хорошо прогретым утюгом, но перекаленный утюг мог прожечь ткань.