Никита Елисеев - Блокадные после [litres с оптимизированной обложкой]

Снова к литографии художник обратился, когда в 1944 году вернулся в Ленинград из эвакуации. В биографии Калана поводом к новым формальным решениям часто служило несчастье, переживание беды. Вид израненного города подтолкнул Каплана к его первой серии станковых литографий. Когда литографическая папка «Ленинград» была опубликована, художник сразу стал знаменит.

Неожиданный успех обеспечил Анатолию Каплану надежду на стабильность и преуспеяние: его назначили главным художником Ленинградского завода художественного стекла. Однако в начале 1950-х гг., в разгар антисемитской кампании, Каплана выгнали с работы.

Ответом на стресс стала верноподданническая по содержанию и неслыханно смелая по форме серия цветных литографий «Революционные памятники Ленинграда». Вслед за тем, сразу после смерти Сталина, художник обратился к еврейской теме, которая осталась для него главной на всю жизнь: он создал станковые литографии, иллюстрирующие повесть Шолом-Алейхема «Заколдованный портной». Листы «Портного», принесшие Каплану всемирную славу, сделаны по той модели, которая была им выработана в «Революционных памятниках Ленинграда». Таким образом, дистанция от «ленинградского» Каплана до «еврейского» совсем не так велика. Следующие пятнадцать лет протекли в работе над цветными и черно-белыми литографиями по мотивам произведений Шолом-Алейхема и Менделе Мойхер-Сфорима. Кажется, никто из советских художников так широко и разнообразно не использовал возможности литографии, как Каплан, не добился в ней таких успехов.

В конце 1960-х гг., будучи прославленным мастером литографии, Каплан на пороге семидесятилетия неожиданно оставил эту технику и, начав все заново, последнее десятилетие своей жизни посвятил аскетичным офортам и пышной, полихромной керамике. Анатолий Львович (Танхум бен Лейвик) Каплан умер в 1980-м году в Ленинграде.

Блокадная история Анатолия Каплана совершенно обычна. Он провел первую блокадную зиму в городе, работая художником в Дзержинском райисполкоме, где оформлял стенды наглядной агитации, рисовал плакаты по технике безопасности. Весной 1942 года его вместе с семьей эвакуировали на Урал, где он и пробыл до 1944 года – сначала в Молотове (тогдашнее название Перми), потом в Чусовом (Пермская область). В 1944 году художник вернулся в родной Ленинград. Был награжден медалями «За оборону Ленинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

Рогачев. Улица в ясный день. 1948–1950. Холст, масло. 23×31,5.

В эвакуации, как и дальше, на протяжении всей своей жизни, Каплан отвечал на житейские невзгоды резкой сменой художественного языка, формальными поисками. В эвакуации он нарисовал серию акварелей «Чусовской завод» (1943), совершенно не похожую на его довоенные работы. Он создал образ дымного заводского Урала, пронзительного мира, в котором царствуют холод, беда и железо. Во всем дальнейшем творчестве Каплана оппозиция зима – лето будет одной из основных. В Рогачеве, в мире еврейской литературы, в мире детства и юности, царит вечное лето (этюд маслом «Рогачев. Улица в ясный день»), в Чусовом и в послеблокадном Ленинграде – почти всегда зима, холод, снег или дождь (акварель «Чусовской завод»).

Чусовской завод. 1943. Бум., акв. 20,5×29,5.

Вернувшись в Ленинград, Анатолий Каплан очень быстро создал и почти мгновенно издал папку литографий «Ленинград» (Ленизо, 1944), посвященную теме восстановления города. Об этом говорят сами названия графических листов, например, «Засыпка траншей на Марсовом поле» или «Ремонт решетки Кировского моста». В папку была вложена восторженная статья-предисловие В. М. Конашевича. Конашевич отметил главное в художественном языке Каплана: обращение к той или иной технике всегда связано у художника с тем, что только в этой технике, и ни в какой иной, может быть во всей полноте воплощен его художественный замысел. Он писал: «Его <���Каплана> листы неповторимы ни в каком другом материале: это подлинные литографии» [112] Конашевич В. М. О литографиях А. Каплана «Ленинград» // Конашевич В. М. О себе и своем деле. М., 1968. С. 252. . Именно эта серия принесла Каплану первый успех.

Затем отдельной папкой под названием «Восстановление Ленинграда» (Худфонд, 1946) были изданы литографии 1945–1946 годов. За этой серией последовала еще одна «Пейзажи Ленинграда» (Худфонд, 1949), содержащая новые ленинградские работы художника. В 1950–1953 была подготовлена, но так и не издана странная серия цветных литографий «Революционные памятники Ленинграда». Отдельные литографические листвы с видами родного города художник продолжал создавать вплоть до 1956 года, среди них такие шедевры, как «Буксир» (1955). После 1956 года художник к ленинградской теме не обращался.

Наиболее репрезентативное издание ленинградских литографий Каплана собрано в недавно выпущенном альбоме «Ленинград» [113] Анатолий Каплан. Ленинград. СПб. – М.: Вита Нова – Книжники, 2014. . В нем представлены не только все без исключения «ленинградские» работы Каплана, но и масса карандашных подготовительных эскизов. Таким образом, благодаря этому альбому можно обозреть «ленинградские» работы Анатолия Каплана как целое.

«Ленинградский цикл» начинается непосредственно там, где заканчивается «эвакуационный». Достаточно сравнить акварель 1943 года «Улица в Чусовой» с одной из первых «ленинградских» работ, созданной в 1944 году литографией «Зима 1944 года». Поражает композиционное сходство. И в той и в другой работе люди бредут по снегу среди деревьев, похожих на перевернутые голые веники. Над ними громоздятся непропорционально большие – в две трети листа – строения. Но «ленинградский» лист имеет одно существенное отличие: дело происходит в темноте. Ночной мрак подчеркивают горящие фонари. Вообще, отчаянная, пусть и тщетная борьба с мраком становится главным тропом всего каплановского «Восстановления Ленинграда».

Улица в Чусовой. 1943. Бум., акв. 20×29.

Характерно, что в тот же период, во второй половине 1940-х гг. Каплан постоянно ездит на этюды в родной Рогачев и создает массу очень ярких пленэрных пейзажей маслом. Рогачев – только цвет, масло и летние холсты. Ленинград – только черно-белые, литографические, зимние листы. С одной стороны, художник переводит разговор на уровень зримых, просто считываемых символов, с другой, конкретная изобразительная техника обладает совершенно определенной семантикой.