Джеймс Лонго - Гитлер и Габсбурги. Месть фюрера правящему дому Австрии [litres с оптимизированной обложкой]

Вторым кошмарным путешествием за сутки стали восемьдесят километров от Артштеттена до Вены. Сначала они просто не узнали ее. Еще вчера на каждом флагштоке и общественном здании реяли красно-белые флаги Австрийской республики. Теперь чуть ли не на всех уличных фонарях, деревьях, окнах и балконах торчала нацистская свастика [618] Ibid. . Этот символ был даже на нарукавных повязках уличных регулировщиков. Американский радиожурналист Уильям Л. Ширер рассказал, во что превратился город:

Я вышел из метро на Карлсплац и оказался в истерически настроенной, вопящей толпе нацистов, которая направлялась в сторону центра. Такие озверелые лица я уже видел раньше – на партийных сборищах в Нюрнберге… А полицейские, которые всего несколько часов назад на моих глазах без труда разогнали небольшую толпу нацистов, теперь стояли в стороне и усмехались [619] Цит. по: Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха / С предисловием и под ред. О. А. Ржешевского. М.: Воениздат, 1991. Т. 1. Гл. 11. [620] Shirer, William. Berlin Diary: The Journey of a Foreign Correspondent, 78–79. Knopf, New York, 1941. .

Гогенберги молча ехали в центр города, мимо огромного дворца Хофбург и опустевшего Шенбрунна, бывшей резиденции Франца-Иосифа. Некоторые улицы как будто вымерли. На других неистовые толпы вышвыривали евреев из их домов, магазинов, контор. Над отдельными людьми и маленькими группами просто издевались, заставляя соскребать со стен надписи и рисунки в поддержку Шушнига, которые появились всего несколько дней назад [621] Hohenberg, Prince Gerhard (принц Герхард Гогенберг). . Эдвард Марроу, только что прибыв из Берлина, сделал об этом репортаж для радио CBS: «Молодые штурмовики разъезжают повсюду в легковых машинах и грузовиках, поют и швыряют в толпу апельсины. Почти у каждого здания стоит вооруженная охрана… Пока еще много людей по всей Рингштрассе, много людей у самых больших гостиниц… в воздухе как будто разлито ожидание: каждый ждет и размышляет, куда и в какое время прибудет господин Гитлер» [622] Perisco, Joseph. Edward R. Murrow: An American Original, 136–137. McGraw Hill, New York, 1998. .

Австрийский писатель Стефан Цвейг с отвращением писал о страшной атмосфере, охватившей тогда Вену: «Все, что прежде мерещилось болезненно-грязному, безудержно злобствующему воображению по ночам, бесчинствовало теперь среди бела дня» [623] Ibid. . Карл Цукерман, уехавший из страны сценарист фильма «Голубой ангел» с Марлен Дитрих, назвал эйфорию и разнузданную ненависть венцев «неописуемым шабашем ведьм» [624] Weyr , 27–28. .

Машины с немецкими номерами встречали радостными криками, с австрийскими – безразличием. По всему городу творились ужасы, и никто не обращал внимания на Гогенбергов, когда они молча ехали мимо Карлскирхе, где венчались Макс и Мэйзи, и дворца Бельведер, где Макс появился на свет [625] Hohenberg, Prince Gerhard (принц Герхард Гогенберг). .

Добравшись наконец до британского посольства, Эрнст с семьей быстро вошли внутрь. Максимилиан и Элизабет с пятью сыновьями от одного года до десяти лет перешли через улицу и по крутой лестнице поднялись в квартиру тестя и тещи Эрнста. Окна закрыли тяжелыми шторами. И через семьдесят лет Георг Гогенберг, которому в 1938 г. было девять лет, вспоминал, как часами смотрел на эти шторы и ждал хоть какого-нибудь известия из посольства [626] Hohenberg, Georg Duke of (герцог Георг Гогенберг). .

В Праге София молилась, чтобы узнать хоть что-нибудь о братьях. Новости из Вены приходили безостановочно, но не было ничего ни о Максе, ни об Эрнсте. А то, что она узнавала, заставляло волноваться все сильнее и сильнее. Курт Шушниг сидел под домашним арестом во дворце Бельведер [627] Schuschnigg , 111. . Новый канцлер Австрии Артур Зейсс-Инкварт поклялся в верности нацистской партии. Ручным канцлером он пробыл всего двое суток, но все же успел напакостить Гогенбергам [628] Hohenberg, Georg Duke of (герцог Георг Гогенберг). .

Бельгийское, французское и венгерское посольства предоставляли политическое убежище сотням беженцев, помогая им быстро исчезнуть из страны. Но в первые часы немецкой оккупации, пока еще не наступила определенность, Зейсс-Инкварт посетил лишь одно посольство и имел разговор лишь с одним послом – британцем Майклом Паларетом [629] Millard , 149. . Вена и Лондон провели телефонные переговоры и обменялись телеграммами. Премьер-министр Чемберлен приказал не выдавать выездной визы принцу Эрнсту Гогенбергу и немедленно выставить его с семьей из посольства. Новое правительство Австрии заклеймило Эрнста и Максимилиана Гогенбергов «врагами государства». На календаре было 14 марта 1938 г. – первый день рождения младшего сына Эрнста, в крещении Франца-Фердинанда-Максимилиана Гогенберга [630] Hohenberg, Georg Duke of (герцог Георг Гогенберг). .

Остолбеневший отец Мэйзи молча смотрел, как дочь, Эрнст и их маленький сын обреченно перешли улицу, чтобы попасть в его квартиру. Им больше некуда было деваться. Осталось только рискнуть: весь расчет был на то, что гестапо не арестует Эрнста в доме британского дипломата. Задумка Максимилиана и Элизабет была более дерзкой. Они перебрались на Рингштрассе, в самый шикарный пятизвездочный отель Вены – «Империал». Макс полагал, что там, в известном всем месте, их точно не посмеют арестовать. Когда-то это был городской дворец правящего дома Вюртембергов, близких родственников Гогенбергов. Управлял отелем друг семьи. Макс и не подозревал, что отель, на котором он остановил свой выбор, облюбовал себе и Адольф Гитлер [631] Ibid. Управляющего отелем «Империал» гестапо вскоре арестовало и посадило в тюрьму. . Не успело семейство распаковать чемоданы, как пришла новость, что Гитлер тоже будет жить здесь. Пока автомобильный кортеж вождя нацистов медленно приближался к Вене, Макс с семьей перебрался не в столь заметное место [632] Hohenberg, Georg Duke of (герцог Георг Гогенберг). .

Гитлер ехал в город по той же дороге, что и Гогенберги два дня назад. Пражское радио сообщало о сотнях, а потом и тысячах австрийцев, встречавших его нацистским приветствием. Лени Рифеншталь вспоминала сцену, похожую на массовое помешательство: «В почти религиозном экстазе они тянули руки навстречу Гитлеру. Пожилые мужчины и женщины плакали от радости. Просто трудно себе представить, каким было всеобщее ликование» [633] Riefenstahl , 221. .

София и Фриц не могли поверить тому, что слышали. Не имея новостей о братьях, София нервно ходила из дома в церковь Богородицы Торжествующей и обратно. В один из тех страшных часов, когда сыновья Франца-Фердинанда скрывались в Вене, а его дочь молилась в Праге, Адольф Гитлер проехал замок Артштеттен, где покоились их убитые родители. Миклош Хорти, диктатор Венгрии, печально знаменитый сотрудничеством с нацистами, в воспоминаниях высказался вполне определенно: «Два выстрела в Сараево стали первыми выстрелами Первой мировой войны, а та породила еще более смертоносную Вторую» [634] Horthy . . И действительно, отзвуки сараевских выстрелов вскоре услышал весь мир. Погибли миллионы, и среди них немало австрийцев, приветствовавших человека, от которого с негодованием отвернулись бы, а то и вовсе не заметили еще несколько лет назад, если бы встретили его на тех же самых венских улицах.