Зергиус Ванкукер - Скандинавия. Полная история

Накануне этого достопамятного дня в русском и шведском лагерях все было готово к бою. Но только теперь у русских уже были не те новобранцы, что были под Нарвой. Теперь это были опытные солдаты — как и в шведском войске.

Царь Петр в палатке вдвоем с А.Д.Меншиковым внимательно рассматривал планы местности. И напрасно последний уговаривал его прилечь заснуть.

— Разве я смогу уснуть, — отвечал ему Петр, — зная, что от одной моей ошибки зависит благоденствие государства, гибель армия, судьба Петербурга. Нет, лучше пусть я истомлюсь от трудов, только бы благоденствовала Россия и мой любимый народ.

Со своей стороны, Карл XII, раненый казаками при рекогносцировке несколько дней тому назад, страшно мучился от раны, и эти мучения еще более возбуждали в нем мрачные предчувствия…

Девять лет назад под Нарвой в чисто тактическом плане положение было почти такое же; тогда шведское войско атаковало численно значительно превосходящую русскую армию, засевшую в хорошо укрепленном лагере, и нанесло ей сокрушительное поражение. После этого шведы еще не раз задавали русским трепку (то есть в тех случаях, когда те вообще соглашались принять открытый бой). Поэтому шведское командование не слишком высоко оценивало боевые качества русской армии. Вероятно, оно полагало, что факторы, сработавшие когда-то под Нарвой, сработают и сейчас.

27 июня, рано утром, шведы, в соответствии с планом, двинулись к русскому лагерю. Впереди стройными рядами шла шведская пехота, за ней двигалась кавалерия. Всего шведского войска было не более 25000 человек. Плюс имелось 4 пушки, остальная же артиллерия из-за недостатка пороха осталась в лагере.

После ранения Карл XII не мог ездить верхом, и его несли перед войском на специально оборудованных носилках. Он приветствовал свои войска, ободрял их и обещал им обед и отдых в палатках московского царя.

В то же время русские войска слушали приказ Петра Великого.

— Воины, — говорил Петр, — пришел час, который решит судьбу Отечества. Вы сражаетесь за государство, Петру врученное, за род свой, за православную нашу веру и за церковь. Не должна вас смущать слава непобедимости неприятеля, ложность которой вы доказали не раз своими победами. Имейте в сражении перед собой правду и Бога, защитника вашего, а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, жила бы только Россия во славе и благоденствии.

Царь объехал все полки, и в 4 часа утра 27 июня (8 июля) 1709 года началась знаменитая Полтавская битва.

В «Саге об Инглингах» Снорри Стурлусон рассказывает об обычае свеев в случае неурожая приносить в жертву своего короля. Это была искупительная жертва, призванная умилостивить суровых и злобных богов. Теперь роли переменились: король свеев жертвовал своими подданными, обрекая их на смерть. Шведские пехотинцы были невинными жертвенными агнцами, брошенными на плаху, на которой должно было свершиться кровавое жертвоприношение — ради достижения совершенно чуждых им целей. Их приносили в жертву ради торговых пошлин, которые получило бы шведское государство, ради огромных балтийских поместий для аристократии, ради хороших барышей для торгового капитала. Их жизнь не стоила ни гроша.

Шведы тронулись с места и пошли на русские редуты. Пехота двигалась посредине, кавалерия — по флангам. Передние два редута, еще не вполне достроенные, вскоре были взяты, а в остальных шведы встретили упорное сопротивление.

Русская кавалерия стала нападать из-за редутов на шведскую пехоту. Тогда Карл пустил вперед свою конницу, и между редутами завязалась рубка.

Князь А.Д.Меншиков, генерал К.Э.Ренне и Р.Х.Боур сами водили полки в атаку. Ренне был ранен, под Меншиковым были убиты две лошади. Шведы живо преследовали русскую кавалерию, которая, по приказанию царя, отступала к правому флангу лагеря, но картечный огонь из 72 орудий, стоявших в укреплениях, принудил их поспешно отступить. Шведы начали строиться на опушке Будищенского леса, перед фронтом русского лагеря.

Полтавская битва. Худ. Пьер-Дени Мартен (1726)

В это время правая колонна шведских войск под начальством генерала Карла Густава Рооса, задержанная атакой русских и лесистой местностью, отделилась от главных сил шведской армии. Царь Петр заметил это и приказал князю Меншикову с пятью батальонами пехоты и пятью драгунскими полками атаковать войска Рооса. Меншиков с драгунами настиг шведов, принудил их отступить в лес и истребил большую часть.

Теперь у шведов осталось всего 18 батальонов пехоты и 14 полков кавалерии. Они построились в одну линию, а кавалерия стала по флангам в две линии. Русские войска также вышли из своих окопов и выстроились перед лагерем в две линии: пехота посредине, конница по флангам.

В 9 часов русская армия двинулась вперед, шведы пошли ей навстречу.

Правый фланг шведской пехоты в присутствии своего короля дружно кинулся на батальоны Новгородского полка и потеснил их назад. Тогда царь Петр взял из второй линии один батальон, велел сомкнуть ряды и сам повел его вперед. На него со всех сторон сыпались пули: одна пуля попала в седло, другая прострелила шляпу, а третья повредила крест, висевший у царя на груди. Несмотря на это, мужественный царь Петр несся вперед: опасность его не страшила. Вид он имел грозный, глаза горели огнем. Через полчаса шведы были отбиты. Тогда царь двинул все полки первой линии и охватил шведов справа и слева, словно клещами.

Часть шведской пехоты, побросав оружие, пустилась наутек. Отчего началась паника? Вероятнее всего, причиной ее стали огромные потери, которые понесла армия за очень короткий отрезок времени (это всегда крайне отрицательно сказывается на моральном духе войска, особенно если потери велики среди офицерства — силы надзирающей, понукающей и сплачивающей), в сочетании с угрозой окружения, подорвавшей солдатскую волю к победе. Война — очень жестокая игра со множеством труднопредсказуемых психологических факторов; чем большему давлению подвергается воинство, тем более переменчивой и ненадежной становится его психика. Опасность разбавляется, если она поделена на 600 человек, однако мужество или трусость конкретного солдата зависит от того, смелость или малодушие проявляет его сосед справа и слева. Паника объяснялась в первую очередь упавшим боевым духом: отвращением к войне, усталостью и сомнениями. Что именно дало толчок к такой реакции, навсегда останется неведомо нам; заставить трепетать туго натянутые нервы могла любая мелочь, — возможно, это был неверно истолкованный приказ, неправильно понятый маневр или что угодно еще.