Жак Пауэлс - Правда и ложь истории. Мифы и тайные смыслы ХХ века

Вторая Мировая война началась после того, как — и, следовательно, фактически из-за того, что — нацистская Германия и Советский Союз неожиданно заключили «пакт о ненападении» за счет своих польских соседей. Сначала немцы атаковали Польшу, а несколько недель спустя Советы вторглись в восточную часть этой страны. Гитлер и Сталин оставались союзниками до июня 1941 года, когда сам Советский Союз внезапно стал жертвой нацистской агрессии, а Гитлер оказался в стане его врагов.

Сталин тщетно пытался заключить союз против гитлеровской Германии с Францией и Великобританией. Его усилия были напрасны, потому что государственные деятели в Лондоне и Париже втайне надеялись, что Гитлер нападет на Советский Союз и уничтожит его — цель, которую они пытались достичь с помощью печально известной политики умиротворения агрессора. Результатом этой политики стало то, что Сталин, через заключение пакта о ненападении с Гитлером, старался спасти шкуру советского медведя. И это ему блестяще удалось, потому что пакт предусматривал преимущества для Советского Союза, которые позволили этой стране пережить нацистское нападение в 1941 году. И это сделало в конечном итоге возможной также и победу над нацистской Германией.

В замечательной книге «1939: Союз, которого никогда не было, и наступление Второй мировой войны» канадский историк Майкл Джабара Карли описывает, как в конце 1930-х годов Советский Союз неоднократно пытался заключить пакт о взаимной безопасности, другими словами, оборонительный союз с Великобританией и Францией, но в конечном итоге потерпел неудачу. Это предлагаемое соглашение было направлено на противодействие нацистской Германии, которая под диктаторским правлением Гитлера вела себя все более агрессивно, и оно, вероятно, вовлекло бы и некоторые другие страны, включая Польшу и Чехословакию, которые имели основания опасаться немецких амбиций. Главным героем этого советского подхода к западным державам был министр иностранных дел Максим Литвинов.

Москва стремилась заключить такой договор, потому что советские лидеры слишком хорошо знали, что рано или поздно Гитлер намеревался напасть и уничтожить их государство.Действительно, в «Майн Кампф», опубликованной еще в 1920-х годах, он очень ясно дал понять, что презирает СССР как «Россию, управляемую евреями» (Russland unter Judenherrschaft). Для Гитлера это был «плод русской революции», дело рук большевиков, которые, якобы, были не чем иным, как «кучкой евреев». А в 1930-е годы практически все, кто хоть как-то интересовался иностранными делами, слишком хорошо знали, что с его ремилитаризацией Германии, его масштабной программой перевооружения и другими нарушениями Версальского договора Гитлер готовился к войне, жертвой которой должен был стать Советский Союз. Это довольно ясно продемонстрировано в детальном исследовании, написанном ведущим военным историком и политологом Рольфом-Дитером Мюллером, озаглавленном Der Feind steht im Osten: Hitlers geheime Plane für einen Krieg gegen die Sowjetunion im Jahr 1939 («Враг на востоке: секретные планы Гитлера по войне против Советского Союза в 1939 году»).

Гитлер, таким образом, наращивал военную мощь Германии и намеревался использовать ее, чтобы стереть Советский Союз с лица земли. С точки зрения элит, которые все еще находились у власти в Лондоне, Париже и других странах так называемого западного мира, этот план можно было только одобрить и даже поддержать. Почему? Потому что Советский Союз был воплощением страшной для них социальной революции, источником вдохновения и руководства для революционеров в их собственных странах и даже в их колониях, потому что Советы были также антиимпериалистами, которые через Коминтерн (или Третий Интернационал) поддерживали борьбу за независимость в колониях западных держав.

Через вооруженную интервенцию в России в 19181919 годах западные страны уже пытались убить «дракона революции», который поднял голову в 1917 году, но этот проект с треском провалился. Причины этого фиаско были: с одной стороны, жесткое сопротивление, оказанное русскими революционерами, которые пользовались поддержкой большинства русского народа и многих других народов бывшей царской империи; и, с другой стороны, оппозиция внутри самих интервенционистских стран, где солдаты и гражданские лица сочувствовали большевистским революционерам и давали об этом знать демонстрациями, забастовками и даже мятежами, это тоже способствовало тому, что войска пришлось из России бесславно вывести. Господам, стоявшим у власти в Лондоне и Париже, пришлось довольствоваться созданием и поддержкой антисоветских и антироссийских государств — прежде всего Польши и стран Балтии — вдоль западной границы бывшей царской империи, воздвигнув таким образом «санитарный кордон», который должен был оградить Запад от заражения большевистским революционным вирусом.

В Лондоне, Париже и других столицах Западной Европы элиты надеялись, что революционный эксперимент в Советском Союзе рухнет сам по себе, но этот сценарий не был реализован. Напротив, с начала тридцатых годов, когда Великая депрессия опустошила капиталистический мир, Советский Союз пережил своеобразную промышленную революцию, позволившую населению страны наслаждаться значительным социальным прогрессом, и страна также стала сильнее не только в экономическом, но и в военном отношении. В результате этого социалистическая «контрсистема» капитализма — и ее коммунистическая идеология — становилась все привлекательней в глазах «плебеев» на Западе, которые все больше страдали от безработицы и нищеты. В этом контексте Советский Союз стал еще большей занозой в боку элит Лондона и Парижа.

И наоборот, Гитлер, с его планами антисоветского крестового похода, вырисовывался для них все более полезным и симпатичным. Кроме того, корпорации и банки, особенно американские, но также британские и французские получили большую прибыль, помогая нацистской Германии перевооружаться и одалживая ей значительную часть денег, необходимых для этого. И последнее, но не менее важное: считалось, что поощрение немецкого «крестового похода на восток» уменьшит, если не полностью устранит риск немецкой агрессии против Запада. Таким образом, можно понять, почему предложения Москвы об оборонительном союзе против нацистской Германии не понравились этим господам. Но была причина, по которой они не могли позволить себе отклонить эти предложения без дальнейших церемоний.

После Первой мировой войны элиты по обе стороны Ла-Манша были вынуждены ввести довольно далеко идущие демократические реформы, например, значительное расширение франшизы в Великобритании. Из-за этого возникла необходимость учитывать мнение лейбористов, а также других левых «вредителей», заполнивших законодательные органы, а иногда даже включать их в коалиционные правительства. Общественное мнение и значительная часть средств массовой информации были в подавляющем большинстве враждебны Гитлеру и поэтому решительно поддерживали советское предложение об оборонительном союзе против нацистской Германии. Элиты хотели избежать такого союза, но они также хотели создать впечатление, что они его желают; и, наоборот, элиты хотели побудить Гитлера напасть на Советский Союз и даже помочь ему сделать это, но им нужно было провернуть дело так, чтобы общественность никогда не узнала об этом. Эта дилемма привела к политической траектории, явная функция которой состояла в том, чтобы убедить общественность, что лидеры приветствовали советское предложение об общем антинацистском фронте. Но ее же скрытая, реальная функция заключалась в поддержке антисоветских замыслов Гитлера: печально известная «политика умиротворения», связанная, прежде всего, с именем британского премьер-министра Невилла Чемберлена и его французского коллеги Эдуарда Даладье.