Раймон де Рувер - Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров

Нет никаких свидетельств того, что Джованни Торнабуони принимал какое-либо участие в интеллектуальном движении Возрождения, например, коллекционировал книги или антиквариат, был знатоком живописи или скульптуры. Тем не менее он следовал примеру самих Медичи, Франческо Сассетти и других управляющих Банка Медичи, и заказал Гирландайо фрески: во-первых, на стене часовни в церкви Санта-Мария-сопра-Минерва в Риме, где в 1477 г. была похоронена его супруга, Франческа ди Лука Питти, а позже в часовне Торнабуони за главным алтарем церкви Санта-Мария-Новелла во Флоренции. Последние считаются шедевром художника. На двух панелях изображены даритель, Джованни Торнабуони, и его покойная жена; они запечатлены в коленопреклоненных позах, как было принято в тот период. Судя по портрету, Джованни Торнабуони не производит впечатления сильной личности; скорее он выглядит ведомым, а не ведущим; человеком, который подчиняется условностям. В том заключался большой недостаток Джованни Торнабуони как предпринимателя.

Как уже указывалось в главе 2, необходимо различать штаб-квартиру или головное отделение Банка Медичи в целом и его флорентийское отделение, которое называлось Tavola. Штаб-квартира размещалась в scrittoio, или бухгалтерии дворца Медичи, а в число персонала входили главный управляющий с небольшим количеством помощников и секретарей; Tavola находилась на виа Порта-Росса, в сердце делового квартала, в двух шагах от главной площади, которая по сей день носит название Нового рынка (Mercato Nuovo). По отделению (Tavola) Медичи в тогдашних документах называются tavolieri in Mercato Nuovo. Именно благодаря флорентийскому отделению (Tavola), которое считалось местным банком, Медичи вступили в флорентийскую корпорацию менял, Arte del Cambio.

Иными словами, Tavola была флорентийским отделением Банка Медичи. С юридической точки зрения она считалась отдельным юридическим лицом и экономической единицей, что совершенно ясно из записей в libri segreti. Приведем пример, который иллюстрирует данное положение. В 1408 г. по флорентийскому стилю прибыль равнялась 1779 счетоводных флоринов 13 с. 11 д. После того как отложили резерв в размере 279 счетоводных флоринов 13 с. 11 д. в возмещение безнадежных долгов, оставшиеся 1400 флоринов распределялись следующим образом: 1/7, или 200 флоринов, – Джулиано ди Джованни ди сер Маттео, управляющему Tavola, а 6/7, или 1200 флоринов, – совместно Джованни де Медичи и Бенедетто де Барди, то есть двум партнерам, которые контролировали весь концерн в целом со всеми отделениями и филиалами. Джулиано, как особо оговаривается в libro segreto, – «наш партнер». Однако он был партнером только в Tavola и, в отличие от Джованни ди Биччи или Бенедетто де Барди, не участвовал в прибыли всех остальных компаний Медичи.

Поскольку Tavola считалась местным банком, она занималась обменом денег, принимала вклады до востребования и производила для своих клиентов платежи с помощью денежных переводов. Так, Россо ди Джованни ди Никколо де Медичи, дальний родственник, имел счет в Tavola и снимал с него деньги, чтобы расплатиться со своими кредиторами. Однако флорентийское отделение не ограничивалась лишь банковской деятельностью в местном масштабе; оно занималось импортом-экспортом и активно вело операции с переводными векселями. Так, 8 ноября 1415 г. Tavola отправила вексель на 200 флоринов, подлежащий оплате в Барселоне, Лаццаро Браччи, импортеру испанской шерсти. Так как у него не было счета в флорентийском отделении, он оплатил вексель через собственный банк, «Мазайоццо ди Джильо и братья». К сожалению, дошедшие до нас документы не проливают света на последовавшую затем процедуру по улаживанию счетов между должником и кредитором, которые были клиентами двух разных банков. Кроме того, нет документов, подтверждающих, насколько широко применялись расписки для передаточных распоряжений (polizze), которые часто были устными. Скорее всего, подобное новшество встречало сопротивление, и polizze использовались лишь для делегирования полномочий, когда вкладчик, по той или иной причине, не мог явиться в банк лично.

Лишь отдельные фрагменты документации флорентийского отделения пережили губительное действие времени. До наших дней сохранились несколько томов, почерневших от пожара, из бухгалтерской книги за 1460 г.; три ricordanze di cambi за 1440, 1455 и 1477 гг., в которых записывались векселя к получению и векселя к оплате; а также два полных балансовых отчета, приложенные к налоговым декларациям Медичи за первый (1427) и третий (1433) катасто. Может быть, последние дают самую всеобъемлющую картину дел флорентийского отделения. Однако у них имеются свои недостатки. Главным камнем преткновения стало то, что средневековые бухгалтеры, сводя баланс, не классифицировали и не сокращали данные. Поэтому подобные документы не дают тех сведений, какие ожидал бы увидеть современный бухгалтер.

Каждый баланс представляет собой объемный документ на нескольких листах, скрепленных в виде книжечки. В более раннем балансе, за 1427 г., перечислены 214 позиций на стороне активов (или на стороне дебета) и 155 позиций справа, на стороне пассивов (или на стороне кредита). Так как приводить этот материал полностью нецелесообразно, данные представлены в таблице 41 в сокращенном виде.

Таблица 41

Баланс флорентийского отделения Банка Медичи (Tavola), 12 июля 1427 г.

Следует заметить, что так называемый баланс на самом деле не сведен (не сбалансирован): превышение активов над пассивами более чем на 2500 флоринов наблюдается либо потому, что бухгалтер ошибся, либо, скорее всего, не слишком твердо придерживался принципов двойной бухгалтерии. Вполне возможно, что превышение представляет собой нераспределенную прибыль.

При поверхностном анализе цифр, представленных в таблице 41, можно сделать следующие выводы. Во-первых, первостепенное значение в флорентийском отделении придавалось не торговле, а банковским операциям: товары в наличии составляли лишь небольшую долю общей стоимости имущества. Как и следовало ожидать, Tavola ввозила во Флоренцию шерсть и шелк, а вывозила сукно и шелковые ткани, купленные у местных производителей сукна и шелка. Во-вторых, Tavola привлекала средства других компаний Медичи, главным образом римского и венецианского филиалов, которые совместно кредитовали флорентийское отделение почти на 35 тыс. флоринов (таблица 42). Если подобное положение показательно, а скорее всего, так оно и есть, следует прийти к выводу, что флорентийское банковское дело опиралось на внешний капитал, который затем реинвестировался в местную торговлю и промышленность. В-третьих, кассовая наличность составляла чуть более 4 тыс. флоринов, то есть не более 5 % от задолженностей, в основном краткосрочных, которые составляли около 80 тыс. флоринов. Хотя очень соблазнительно прийти к выводу, что такой запас наличных несоразмерен, не следует забывать, что в экстренном случае флорентийское отделение получило бы поддержку из обширных личных средств, в том числе ликвидных, семьи Медичи. И все же то, что флорентийские банки, в том числе торговые банки, оперировали сравнительно небольшой кассовой наличностью, немного озадачивает. Такая политика повышала их уязвимость; возможно, именно этим объясняется крах флорентийских банков в годы тяжелой депрессии, которая разрушила итальянскую экономику в последние два или три десятилетия XV в.