Иван Снегирёв - Жизнь двенадцати царей. Быт и нравы высочайшего двора

— Что же, мне с ней амуры крутить? — спрашиваю.

— Не такое это неприятное занятие, чтобы от него отказываться. Вы в браке не состоите, жены у вас нет, так что грех невелик, — отвечает она. — Как друга вас прошу: помогите избавиться от самозванки, а тем и Россию спасёте от великого вреда.

— Сделаю, ваше величество, — поклонился я ей.

— Ну и славно! «Красно поле пшеном, а беседа умом», — сказала она. — Выезжайте же, как можно скорее, в Италию, где сейчас княжна Тараканова проживает, и примите вновь командование над флотом, что с вашей лёгкой руки в сих краях прочно обосновался — пусть самозванка видит, что вы военной силой обладаете. А помощником вам будет Осип де Рибас, коего вы сами на русскую службу приняли, и он себя отменно показал не только в военном служении, но и в исполнении иных поручений. Де Рибас княжну Тараканову отыскал, и я ему напишу, чтобы он и далее вам помогал.

Я выехал без промедления. Эскадру нашу нашёл в Ливорно, чему поначалу был немало удивлён, поскольку от греков и турок это далеко было, однако встретивший меня де Рибас недоумение моё рассеял:

— Особа, которую вы ищите, в этой части Италии в последний раз замечена была, поэтому её царское величество императрица Екатерина приказала российскому флоту сюда прибыть.

По-русски он говорил плоховато, мне его приходилось часто переспрашивать, но смысл того, что он сказал, был такой. Самозванка начала игру по-крупному, на неё делают ставку сильные враги России, в числе коих не смирившиеся с разделом своей страны поляки, а также стоящие за их спиной французы, которые не хотят российского усиления в Европе. Однако эта игра сильно настораживает англичан, извечных соперников Франции, поэтому они относятся к самозванке с опаской и не прочь избавиться от неё: здешний английский консул Джон Дик ясно дал понять, что не будет препятствовать, если русские предпримут против «принцессы Владимирской» надлежащие меры.

Осип (Иосиф) де Рибас. Испанский дворянин на службе у Екатерины II. Выполнял её особые поручения, широко известен как основатель города Одессы.

Художник Лампи Старший, Иоганн Баптист

— Спасибо, Осип Михайлович. Молод ты, а разумен; не зря тебя на русскую службу приняли, — похвалил я его.

— Россия стала для меня вторым домом, а я сделался верным подданным её царского величества императрицы Екатерины, — отвечает он.

— Коли так, сослужи ещё одну службу, — прошу я. — Кроме тебя, есть, поди, и другие верные подданные её величества среди местных людишек — так пусть они слух пустят, что прибывший к флоту граф Орлов у императрицы Екатерины в опале пребывает, вот-вот будет царицей отставлен, и оттого может против неё пойти.

— О, ваше сиятельство, я вас отлично понял! — хитро улыбается он.

Моя уловка удалась: вскоре получаю я личную депешу от «принцессы Владимирской». В сей депеше самозванка растравливает обиды, полученные Орловыми от императрицы, утешает меня, курит мне фимиам, а в конце пишет: «Долг, честь, слава — словом, всё обязывает Вас стать в ряды моих приверженцев». Неужели она впрямь подумала, что сможет вот так запросто графа Орлова заполучить? И смех, и грех…

Я положил себе не спешить, пусть плод созреет, а депешу княжны Таракановой в Петербург отослал. Ответ императрицы пришёл быстрее быстрого, а в нём говорилось, чтобы я «приманил» самозванку в такое месте, где можно было бы посадить её на наш корабль и отправить в Россию. Если же не удастся, требовать от властей выдачи сей твари — так и написано было: «сей твари». А если те откажутся, обстрелять город из пушек.

Это матушка-императрица лишку дала: без объявления войны обстрелять город другой державы?! Так даже с турками не поступают, на что уж они сами вероломны и коварны. А здесь Европа, где мы так долго с укоренившимся мнением о русских как о варварах и азиатах боролись и ныне его почти совсем опровергли. И что же, едва европейцы нас за равных признали, вновь их от России оттолкнуть, столь диким поступком ужаснув? Я хоть в дипломатии никогда особо не разбирался, но и дураку понятно, что таковое наше деяние ни у кого одобрения не вызовет — напротив, осудят нас повсеместно.

Нет, ваше царское величество, тут надо действовать тоньше и хитрее, чтобы комар носу не подточил, а от нахрапа один вред будет. Понятно, что вам не терпится самозванку схватить, но если уж вы графу Орлову доверились, так доверяйте до конца.

Рассудив так, я решил никоим образом не торопиться, а ждать, сколько потребуется. И зажил я беспечной жизнью: гуляю, пью, веселюсь, на изумление итальянцам песенников, балалаечников, гудошников и ложкарей из России выписал, да медведей дрессированных — вот пошла потеха! Около моего «палаццо», дворца по-ихнему, денно и нощно толпа стояла — надивиться не могли. «Граф Орлов! Граф Орлов! — кричат. — Великий русский синьор!». Чтобы ещё более их поразить, велел я быка привести, и одним махом саблей ему голову отсёк; тут они ещё более завопили: «О, русский Геркулес! Браво, граф Орлов!».

Между тем, иногда я как бы в уныние впадал и бормотал вслух: «Ах, матушка-императрица, не ценишь ты своего слугу, который для тебя столь многое сделал! Ничего, Орловы себя ещё покажут…»

Долго ли, коротко ли, приходит от самозванки второе письмо, с приглашением посетить её в городе Пиза, это от Ливорно рукой подать. Стало быть, созрел плод, пора срывать… Надел я парадный мундир и во главе пышного кортежа поехал в Пизу. Итальянцы вдоль всей дороги выстроились и бурными приветствиями меня встречали; полюбился им граф Орлов!

Приезжаю в Пизу, нахожу дом самозванки и почтительно прошу меня принять. А домик-то плохонький: не очень хороши дела, видать, у «принцессы Владимирской».

Выходит она ко мне, мы с ней чинно раскланиваемся, а я тем временем её разглядываю. На императрицу Елизавету Петровну и графа Разумовского она, точно, чем-то похожа была: глаза имела большие, открытые, цветом тёмно-карие, — такие же у Разумовского были, — косы и брови тёмно-русые, как у Елизаветы Петровны. Ростом, правда, не вышла, и телом была суха, в то время как покойная императрица высоким ростом отличалась и дородностью, да и Алексей Разумовский также, — но в лице её всё же что-то было от них, если они, конечно, её родителями являлись. Однако, чего зря разглядывать эту «принцессу», сказал я себе: кем бы она ни была по рождению, ныне она самозвано на престол российский прийти хочет, потому самозванка и есть.

— Ваш визит почётен и приятен, граф, — говорит она, между тем. — Какая высокая честь, принимать у себя столь прославленного полководца и во всех отношениях великого человека!