Сергей Плохий - Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации [c 1470 года до наших дней]

Но Николай II настоял на своем, его охрана и военные смирились. В плане освещения визита в печати это был блестящий маневр императора, намного менее популярного в армии, чем великий князь Николай Николаевич. Русская националистическая пресса назвала приезд Николая II на “древнюю русскую землю” победой не только русского оружия, но и русской национальной идеи. Желая проверить оккупационную администрацию и войска в Галиции, царь посетил Львов, Перемышль и Броды. Это произошло в начале апреля, во время пасхальных недель, когда император традиционно демонстрировал свою близость к народу и обменивался пасхальными яйцами (и христосовался) с офицерами, рядовыми и матросами подразделений, прикомандированных ко двору. Он дарил им фарфоровые яйца – конечно, не работы Фаберже, которые делались для членов императорской семьи, но все же большую роскошь по меркам того времени, а от них принимал в дар вареные, крашенные в красный цвет. Теперь такая же традиция появилась в русских войсках в Галиции, расширяя сакральное пространство империи на запад.

В поездке Николай II чувствовал себя так свободно, будто путешествовал внутри империи. “Чем дальше, тем местность становилась красивее. Вид селений и жителей сильно напоминал Малороссию” 10, – пишет император в дневнике. Посетив Львов, он отметил: “Город производит очень хорошее впечатление, напоминает в небольшом виде Варшаву, но с русским населением на улицах” 11. Во Львове Николая II приветствовал не только граф Бобринский, генерал-губернатор Галиции, но и архиепископ Евлогий, главный православный иерарх в этих краях.

Накануне визита Евлогий получил от великого князя Николая Николаевича просьбу не затрагивать в приветственном слове к царю никаких политических вопросов. Тот воспротивился. “Как же это можно, чтобы речь была короткой?.. Разве можно тут обойти политику? Разве не могу я, например, сказать: «Ты вступаешь сюда как державный хозяин этой земли?» – спросил он протопресвитера, передавшего просьбу. «Я думаю, – ответил протопресвитер, – что нельзя так сказать, так как война еще не кончена и никому, кроме Бога, не известно, будет ли наш государь хозяином этой земли»” 12.

Евлогий не последовал совету великого князя. “Ваше Императорское Величество, – сказал он, обращаясь к царю, прибывшему во Львов. – Вы первый ступили на ту древнерусскую землю, вотчину древних русских князей – Романа и Даниила, на которую не ступал ни один русский монарх. Из этой подъяремной, многострадальной Руси, откуда слышались вековые воздыхания и стоны, теперь несется к Вам восторженная осанна” 13.

Николай II был тронут приветственной речью. Впечатлил его и прием, оказанный местными русофилами. На обеде у генерал-губернатора группа православных прихожан Евлогия прорвалась через периметр охраны, выставленный вокруг здания, и появилась на площади у особняка с иконами и хоругвями, распевая “Боже, Царя храни!” Николай II обратился к собравшимся с балкона – как делал это на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге в августе 1914 года. Он поблагодарил всех за сердечный прием и завершил свое краткое выступление словами, дорогими сердцу Евлогия и других русских националистов: “Да будет единая, могучая, нераздельная Русь!” 14Сестра царя Ольга, находившаяся в городе с военным госпиталем, с теплотой вспоминала, как приняли ее брата во Львове. “В последний раз я ощутила ту таинственную связь, которая соединяла нашу семью с народом” 15.

Визит Николая II в Галицию в 1915 году был запечатлен в кинохронике съемочной группой, а празднование в Галиции православной Пасхи стало темой картин и открыток. Это была высшая точка в долгой кампании русских националистов по собиранию земель бывшей Киевской Руси, по созданию большого русского народа, куда входили русские, украинцы и белорусы, и по объединению монархии, религии и нации на службе государству. Для того, кто 9 апреля 1915 года смотрел на Львов из резиденции генерал-губернатора, не было никаких сомнений в том, что Российской империи наконец удалось завершить долгий переход к национальному государству. Она не поддалась растущему этническому национализму, грозившему ее разделить, но приняла вызов и расширила свои границы, охватив все земли Руси.

Надежды и мечты русских “собирателей” разбились быстрее, чем успели возникнуть после побед над австро-венгерскими войсками. В мае 1915 года, всего через месяц после триумфального пребывания царя во Львове, немцы вывели свои дивизии на австрийский фронт и начали наступление на русские армии в Галиции, отбив у них Перемышль и Львов. К концу сентября русские войска потеряли большую часть Галиции, значительную часть Волыни, всю Польшу, запад Белоруссии и часть Прибалтики.

В августе 1915 года негодующий Николай II принял личное командование армией, желая поднять ее боевой дух, но и принимая на себя прямую ответственность за ведение войны. Неудачи на фронте продолжались, истощая экономику Российской империи и терпение народа. Летом 1915 года, вскоре после череды поражений русской армии в Галиции, русские националисты в Думе объединились с кадетами Милюкова и монархистами из Союза 17 октября и создали Прогрессивный блок. Совместно они начали требовать создания правительства, ответственного перед народом. Царь ответил отказом. Оставшиеся месяцы 1915-го и весь 1916-й, пока русская армия обескровливала себя и страну в позиционной войне с германским и австрийским противниками, царедворцы пребывали в постоянном конфликте с Думой.

В феврале 1917 года в столице уже не хватало продовольствия. Повсеместным явлением стали длинные очереди за хлебом и народные волнения, а в армии, которая отказалась подавлять восстания, начался мятеж. Социал-демократы и социалисты-революционеры создали Петроградский совет, который стал реальной властью в городе, оставив царское правительство не у дел. Предводители Думы сформировали собственное правительство, но не смогли ни успокоить массы, ни взять ситуацию под контроль и в конце концов сошлись на том, что спасти страну может только одно – отречение царя. Их поддержали генералы: они, как и депутаты Думы, и многие царедворцы, считали, что царь утратил связь с реальностью и превратился в марионетку в руках своей жены-немки Александры Федоровны, желавшей подписания мирного договора с Германией без участия Великобритании и Франции, союзников России по Антанте.

Генералы во главе с Михаилом Алексеевым, начальником штаба Верховного главнокомандующего, полагали, что подписание сепаратного мира не только нарушит союзнические обязательства России, но и приведет к распаду империи, так как значительная часть ее довоенной территории останется под контролем Германии. Их беспокоил и боевой дух армии, и вероятные восстания в тылу. Улицы бунтовали, в Петрограде вспыхнул солдатский мятеж. Военная верхушка осознала: Николай II должен уйти. Думские лидеры считали так же…