Сергей Плохий - Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации [c 1470 года до наших дней]

Егор Гайдар, понимая, что план, по которому Россия получает власть над Союзом, терпит крах, больше не помышлял о спасении СССР. Теперь он пытался уберечь Россию от политического и экономического коллапса при помощи стремительных экономических реформ. Российская Федерация вновь стала средоточием реформаторских устремлений российских либералов. В ноябре 1991 года, не дожидаясь других республик, Ельцин и Гайдар объявили о начале радикальной экономической реформы – и, по сути, разрушили прежде единое советское экономическое пространство. Однако Россия, пойдя своим экономическим путем, все еще надеялась сохранить некую форму экономического союза. Ельцин и его советники признали независимость республик в Прибалтике – против воли русских и русскоязычных жителей этой части бывшего СССР. В остальной части Советского Союза они пытались создать конфедерацию, где ключевую роль сыграла бы Россия, – но не заключая нового союзного договора. Эта идея потерпела фиаско. Горбачев не согласился бы на роль подставного лица в конфедерации, в которой по факту правил Ельцин, а другие республики, и прежде всего Украина, уже выбрали независимость.

1 декабря 1991 года более 90 % украинских избирателей поддержали независимость своей республики. Ельцин признал неизбежное. Неделю спустя в охотничьем домике в Беловежской пуще, на границе Белоруссии и Польши, он встретился с Леонидом Кравчуком, президентом Украины, и Станиславом Шушкевичем, спикером белорусского парламента. Они договорились о роспуске СССР, возглавляемом Горбачевым, и создании Содружества Независимых Государств (СНГ), контроль над которым Ельцин рассчитывал получить в свои руки. Советский Союз исчез – его распустили лидеры трех республик, некогда составлявших большой русский народ, основу империи Романовых.

Еще несколько месяцев тому назад никто не мог предсказать такого исхода. Не объявляя о собственной независимости от Союза и даже не мечтая о ней, Россия де-факто стала независимой. Когда СССР приказал долго жить, Ельцин и российские либералы остались со скелетом Российской Федерации, на который еще предстояло нарастить экономическую, институциональную и идеологическую “мышечную массу”. А кроме того, возникло новое Содружество, которое многие в России расценили как продолжение СССР, и русским элитам, как политическим, так и интеллектуальным, предстояло прояснить свою новую политическую идентичность, оказавшись между Российской Федерацией и СНГ.

В 1990-е годы Ельцин не раз призывал своих советников выработать новое определение русской национальной идеи. Это было нелегко. В июне 1991 года, на первой церемонии вступления в должность президента, Ельцин обратился к гражданам Российской Федерации и пообещал защищать права ее народов. Эту же формулировку в своем инаугурационном обращении в прошлом году использовал Горбачев. Ельцин просто заменил “СССР” на “Российская Федерация”. В краткой речи он не упомянул русский народ. В 1996 году, на своей второй инаугурации, Ельцин пообещал верно служить “народу” без каких-либо подробностей. Не только Ельцин, но и другие российские политики не хотели определять население России в национальном измерении. В официальных заявлениях о жителях Российской Федерации редко говорилось как о русском народе.

Мало кто приложил больше усилий, чтобы заполнить понятийный вакуум в центре нового русского самосознания и нациестроительства, чем Валерий Тишков, директор Института этнологии и антропологии Академии наук СССР, а затем РФ. В начале 1990-х годов Тишков был среди первых, кто продвигал идею русской гражданской нации, состоящей из жителей Российской Федерации всех этнических и культурных групп. Он назвал эту нацию российской, как в названии Российской империи, а нерусской, которым обычно определяют этническую группу русских либо в ее узком великорусском, либо в расширенном восточнославянском варианте.

Свои идеи Тишков начал развивать в 1989 году. Именно тогда прошли первые полусвободные выборы народных депутатов и возникла либеральная оппозиция режиму в форме Межрегиональной группы советских депутатов. Тишкову представлялась российская нация, объединенная на основе этнических и культурных черт через верность общим ценностям и институтам, символы которых восходили бы не к имперскому прошлому России, а к либеральной революции 1991 года. Он выступал против термина “многонациональный российский народ”, считая его не только внутренне противоречивым, но и политически опасным, поскольку термин этот лишал русскую гражданскую нацию политической легитимности и вместо этого отдавал эту легитимность этническим группам, способным претендовать на государственность в качестве отдельных народов, как это и произошло во время распада СССР. Некоторые из воззрений Тишкова, скажем, противодействие этническому федерализму и предпочтение территориальной автономии, восходили к идеям конституционных демократов образца 1917 года.

В первые два года существования независимой России правительство активно продвигало гражданскую модель русской идентичности. Тишков был назначен министром по делам национальностей, и его идеи послужили основой для российского закона о гражданстве, принятого парламентом в ноябре 1991 года. В тексте закона граждане назывались россиянами, а нерусскими, и получение российского гражданства не зависело ни от этнической, ни от языковой принадлежности заявителя. Но вскоре модель новой русской идентичности, созданная Тишковым, встретила серьезные препятствия.

Идея определения русской государственности на основе лояльности граждан к новым политическим институтам дала трещину осенью 1993 года, когда Ельцин силой сокрушил националистов и коммунистов, выступивших против его правления. По его приказу танки обстреляли штаб консервативной оппозиции – тот самый Белый дом, который за два года до этого Ельцин со сторонниками героически защищали от попытки государственного переворота и в котором Тишков видел один из символов новой России. Уничтожив своих противников, Ельцин переписал конституцию, отнял у парламента ключевые полномочия и перенес их в президентский кабинет. Так был скомпрометирован не только символ новой России – сама идея демократии получила такой удар, от которого уже не смогла оправиться.

И проблемы были не только в Москве. Автономные субъекты Российской Федерации, созданные на этнической основе, не горели желанием становиться частью российской гражданской нации. Чеченцы стремились к полной независимости. Татарстан и другие автономные республики хотели больше прав. В декабре 1994 года Ельцин направил в Чечню войска, чтобы положить конец ее фактической независимости от Москвы. Чеченцы оказали сопротивление, вынудив российскую армию в августе 1996 года заключить перемирие, и федеральные власти вывели войска из мятежной республики, отложив решение о ее статусе до 2001 года. Впрочем, если в Российской Федерации были анклавы, не желавшие входить в ее состав, то за пределами России были территории, желавшие к ней присоединиться: в Молдове такой оказалась самопровозглашенная Приднестровская республика, а в Грузии – Абхазия и Южная Осетия.