Михаил Вострышев - Русский Гамлет. Трагическая история Павла I

Главная отрицательная сторона военных реформ 1796–1801 годов — поспешность, горячность и страстность по их приведению в жизнь. «Ваше величество, не торопите нас, и мы все исполним», — так, по преданию, просили императора офицеры одного из инспектируемых полков.

Увы, Павел I не хотел; вернее, не умел исполнить столь трезвую просьбу. Он торопился во все свое царствование, как будто со дня на день ждал смерти. Он пожелал в одно мгновение изменить армию: чтобы караулы караулили, а не спали, генералы служили, а не воровали, пушки и ружья стреляли не хуже европейских. Но Россия оставалась гигантом, которого не только, чтобы поднять на ноги, но даже расшевелить требовалось много времени.

Кроме военных преобразований другое событие, взволновавшее дворянское общество, было принятием на себя императором звания магистра Мальтийского ордена.

В середине IX столетия несколько итальянских купцов основали в Иерусалиме христианский храм и странноприимный дом. При этих зданиях образовалось братство святого Иоанна Иерусалимского, со временем получившее в собственность окрестные земли. Члены монашеского ордена, в большинстве своем крестоносцы, отличались целомудрием и любовью к бедности. Они ухаживали за больными и сопровождали паломников по святым местам. Турки, захватив Святую землю, вытеснили их на остров Родос, откуда в 1522 году монахи в длинных черных мантиях, с нашитыми на левой стороне груди белыми восьмиконечными крестами перебрались на остров Мальту. К середине XVIII века орден, впитавший в себя ритуалы рыцарской чести и христианского послушания, стал угасать. И вдруг российский монарх становится его ревностным покровителем…

Великий князь Павел Петрович еще десятилетним мальчиком полюбил чтение вслух Порошиным книги аббата Вертота об истории мальтийских кавалеров. Мальчик забавлялся, представляя себя членом ордена и произнося напыщенные рыцарские речи перед товарищем по играм князем Куракиным. Вступив на царских престол, Павел I вспомнил о своих детских забавах и наивно решил, что с помощью Мальтийского ордена сможет спасти Европу от революций и вольнодумства. В январе 1797 года он принял мальтийских рыцарей под свое покровительство, и позже сделал этот католический орден чуть ли не русским — дал свое согласие встать во главе его.

В Павловске новообращенные русские кавалеры ордена и прибывшие с Мальты командоры приняли государственную печать с изображением великого магистра, коим стал российский император, священные мечи, корону и знамя. Выстроенные гвардейские полки отдали чужеземным регалиям царские почести, после чего на Дворцовой площади сложили девять огромных костров. В семь часов вечера мальтийские рыцари в беретах с перьями и в черных мантиях, с факелами в руках три раза обошли подготовленные костры и потом подожгли их. Глядя на это представление, похожее на известный по сказкам и старинным преданиям шабаш ведьм, православный народ недоумевал: то ли император занимается шутовством, то ли шаманством?

«С какой болезненной поспешностью, — замечает А. Васильчиков, — самодержец всероссийский, первый сын и даже, как он воображал себя, глава православной церкви, женатый, отец семейства, провозгласил себе гроссмейстером Мальтийского ордена, основами которого были безбрачие и латинство».

Из других дел Павла I, вызвавших осуждение как современников, так и потомков, следует выделить переменчивость его отношений со «старым другом», как он именовал в письмах Суворова.

Генерал-фельдмаршал граф А.В. Суворов, прославившийся во многих военных баталиях, вскоре после воцарения Павла I был назначен командующим Екатеринославской дивизии. Шестидесяти шестилетний полководец, хорошо знавший лагерный быт солдат, не мог принять прусских нововведений — пудрить голову, заплетать косу, устраивать букли (завитые кольцом волосы). На всю страну разнеслось его знаменитое четверостишие:

Пудра — не порох,

Букли — не пушки,

Коса — не тесак,

Я не немец, а природный русак.

Император Павел I

Недоброжелателей у злого на язык Суворова при высочайшем дворе было предостаточно, государю постоянно наушничали про него. Наконец, совершилось приуготовленное — 6 февраля 1797 года Суворов был отстранен от службы, и, спустя три месяца, сослан в свое родовое село Кончанское. Год спустя император сменил гнев на милость. Но прославленный полководец был не из тех, кто быстро забывает обиду. Он не помчался в Петербург благодарить императора, а продолжал жить в Кончанском и петь на клиросе местной церкви, отказываясь вновь поступить на военную службу. Лишь 6 февраля 1799 года, получив письмо от государя с сообщением о желании коалиции Австрии, Италии и России видеть его командующим союзными войсками в Северной Италии, Суворов вновь бросается в пучину войны. Он занимает Милан, Турин, берет штурмом Сен-Готард, Чертов мост, побеждает в сражениях в долинах Мутен и Кленталь. Итальянские земли, которые Наполеон покорил за три года войны, Суворов отбил в три месяца.

Павел I осыпал великого полководца всевозможными почестями, возвел в княжеское достоинство и присвоил звание генералиссимуса всех российских войск. Но вскоре тяжелобольной Суворов за мелкий проступок — вопреки новому военному уставу продолжал держать при себе дежурного генерала — вновь подвергся опале. Ходили слухи, что негласной причиной гнева императора послужили слова Суворова, что в австрийской армии артиллерийская, квартирмейстерская и провиантская части лучше, чем в русской.

Тяжелобольной Суворов 20 апреля 1800 года без каких-либо почестей въехал в Петербург и спустя три недели скончался. Хоронили его по чину генерал-фельдмаршала, а не как положено — генералиссимуса, и Павел I отказался присутствовать на погребальной церемонии. Он лишь встретил гроб на углу Невского и Садовой, поклонился ему и несколько раз тихо пробормотал: «Жаль».

Но если переменчивые отношения императора к прославленному екатерининскому генералу еще можно как-то понять и объяснить, то его неверность преданной супруге Марии Федоровне — один из самых непоследовательных поступков.

В мае 1798 года в Москве Павел I влюбился в девятнадцатилетнюю Анну Петровну Лопухину. Вернее, ему сначала подсказали царедворцы, что эта добрая и простосердечная девица с маленьким вздернутым носиком, приятным ртом, черными волосами и лучезарными глазами безумно влюблена в него. Влюблена не как в императора, а как в человека. Павел I по достоинству оценил ее красоту, детскую наивность и восторженность. Путешествуя из Москвы в Казань и потом возвращаясь в Павловск, он чувствовал, что влюбился. Имя Анны преследовало его. Ее взор, черные волосы, наивная улыбка — все казалось волшебством, которое может, оказывается, всецело принадлежать ему. И он стал действовать…