Михаил Вострышев - Русский Гамлет. Трагическая история Павла I

Император вызвал из Москвы и назначил генерал-прокурором ее отца. Анну он поселил в Таврическом дворце и часто заезжал к ней, каждый раз, прежде чем отправиться на любовное свидание, подолгу прихорашиваясь перед зеркалом.

«Если Лопухина была с ним ласкова, — вспоминал А.Н. Корсаков, — то Павел приходил в такой восторг, что первый попавшийся ему навстречу мог ни за что ни про что быть засыпан милостями. Но горе бывало тому, кто попадался ему на глаза после неблагосклонного приема Лопухиной. Тогда он бывал сам не свой, и гнев его изливался на всех».

Имя Анны стало девизом императора, он поместил его даже на знамени одного из гвардейских полков. Ее любимый малиновый цвет стал общепринятым при высочайшем дворе. Павел I даже отменил свой запрет на вольнодумный , считавшийся непристойным вальс, и все из-за того, что Лопухина обожала вальсировать.

Мария Федоровна была отдалена, супруги встречались теперь только за семейным обеденным столом, чтобы соблюсти приличия.

Но вот, казалось бы, этой, по всей видимости, платонической любви, пришел конец. Однажды Лопухина бросилась перед императором на колени и призналась, что безумно влюблена в полковника князя Павла Гавриловича Гагарина. Павел I, соблюдая законы рыцарства, вызвал молодого соперника из армии в Петербург, и спустя полгода Лопухина стала княгиней Гагариной. Мария Федоровна облегченно вздохнула, но явно с этим поспешила. Вскоре молодая княгиня Гагарина поселилась возле императорских покоев и стала наложницей Павла I.

Несмотря на все передряги при высочайшем дворе, жизнь на просторах России продолжала течь неторопливо и безыскусно. Немногочисленные истинно просвещенные люди приветствовали многие благородные и нужные для страны императорские указы и распоряжения. Так, например, 18 ноября 1799 года было объявлено об избавлении от телесных наказаний всех подданных, кому исполнилось семьдесят лет.

Главная работа императора заключалась в чудовищной по объему переписке с губернаторами. Он первым и, наверное, последним среди монархов попытался взглянуть на провинцию не как на дойную корову Петербурга и армии, а как на равноправную часть своего отечества. Многие законы продолжали оставаться дурными и бесчеловечными, поэтому ему часто приходилось переступать через них, проявляя волю самодержца. Например, в Великороссии действовал закон о продаже крестьян без земли. Когда в 1799 году тамбовский помещик полковник Давыдов продал своих крестьян на вывоз, и они должны были переселиться на новые места без нажитого веками имущества, которое поступало в пользу их прежнего владельца, то крестьяне отказались уйти из родного села. Они стояли на своем решении, несмотря на убеждения губернатора Литвинова. Губернатор донес об инциденте государю. Павел I отвечал: «Получа рапорт ваш сего месяца сентября 5 числа касательно крестьян, полковником Давыдовым проданным на вывоз помещикам Хвощинскому и Мартынову, повелеваю вам, оставя крестьян сих на прежнем их месте, сделать от лица моего оным помещикам наистрожайший выговор за учиненные ими крестьянам чрез сие намерение расстройку и угнетение. Вам же изъявляю мое благоволение за донесение ваше, сопряженное с человеколюбием и добрым порядком, всегда сходственным с волею моею».

Внешняя политика России после трех лет царствования Павла I вдруг резко изменилась. Император раньше считал своим главным противником республиканскую Францию. Он взял на русскую службу семитысячный корпус французских эмигрантов под командой принца Конде, поселил в Митавском замке Людовика XVIII, принялся яростно искоренять в русском государстве французскую крамолу. Вместо французских гувернеров, рассуждавших о сочинениях Руссо и речах Мирабо, у детей русского дворянства становились учителями опальные французские графы, маркизы, священники.

Хитроумный Наполеон, узнав о рыцарском характере Павла I, написал ему, что пять тысяч русских пленных остались верными своему государю, и Франция готова отпустить их без обмена и выкупа, желая впредь быть союзницей России. Это письмо привез русский майор, который рассказал императору, что пленные офицеры одеты в новую, на прусский манер форму и приказы отдаются по новому, введенному Павлом I военному уставу.

Растроганный государь был покорен благородным поступком Наполеона, между ними завязалась дружественная переписка. Павел I успокаивал себя, что Францией правит хоть не совсем законный, но все же монарх с твердой самодержавной рукой. Ему вздумалось переметь в Европе союзников, для чего он выдумал себе в том оправдание. Австрия, мол, единолично присвоила себе все суворовские победы, Англия тотчас угрожает России, как только последняя выводит в море свои военные корабли.

В связи с появлением нового друга — Наполеона, Павел I невзлюбил французских эмигрантов, лелеявших мечту о восстановлении у себя на родине монархии. Невзлюбил и французского короля в изгнании Людовика XVIII, приказав ему срочно покинуть пределы России. А тут еще Англия, как бы невзначай, заняла любимую Мальту и водрузили над островом британский флаг. В ответ Павел I наложил эмбарго на все английские суда и товары в России, заключил против Англии оборонительные союзы со Швецией и Данией. В русской армии началась подготовка к Индийскому походу, чтобы отнять у Британской империи ее крупнейшую колонию.

Англичане не остались в долгу и принялись тайно подготовлять свержения Павла I с престола. Их замыслу способствовал и сам российский император. После того, как 1 ноября 1800 года он простил всех изгнанных из армии офицеров и повелел им явиться в Петербург для продолжения военной службы, столица постепенно стала наполняться озлобленными на нынешнее царствование опальными дворянами.

Занимавшие высшие государственные должности вельможи, в особенности обласканный и выдвинутый императором граф Пален, искусно распускали слухи, что государь сошел с ума, собирается заточить жену и детей в крепость, а престол завещать племяннику принцу Евгению Виртембергскому.

Павел I не понимал традиций русского самодержавия и считал, что «пусть лучше меня ненавидят за правое дело, чем любят за неправое». Он не создал своей партии, прощал заведомых врагов, не скрывал от приближенных своих мыслей и намерений. Его гибель была предопределена. Он не желал царствовать спокойно, с оглядкой на главного охранителя самодержавия — столпившейся вокруг трона знати, как умели его предшественницы — Екатерина I, Анна Ивановна. Елизавета Петровна, Екатерина II.

Наступил XIX век, лето от Рождества Христова 1801-е и от Сотворения мира 7309-е. Император переехал жить в нововыстроенный Михайловский замок, который считал неприступным для заговорщиков. Но не глубокие рвы, толстые стены и крепкие запоры спасают венценосцев от кинжала цареубийц, а тайные доносители и преданное окружение.