Алексей Капустин - История нашей еды. Чем отличались продукты советского времени от сегодняшних

Другой иностранец, пользуясь всеобщей убежденностью, что в России без взяток ничего не делается, отправлял руководству своей фирмы ведомости с отчетами о взятках, которые он якобы давал чиновникам, – с придуманными фамилиями и должностями. И заграничное начальство оплачивало ему проставленные суммы – по 20 тысяч долларов в месяц. А он просто жил в Петербурге в свое удовольствие, никаких сделок заключать и не пытался.

Попадались даже шпионы, изучавшие обстановку в России. Один такой «фермер» – потенциальный партнер – выдал себя тем, что во время поездки в одно из хозяйств стал есть комбикорм.

Некоторые западные бизнесмены были патологически скупы. Например, наш партнер – американский предприниматель Джеймс Ш. экономил на всем. Предпочитал ездить по совхозам Ленинградской области исключительно на электричках и автобусах, хотя это и было неудобно, требовало много времени. В рестораны не ходил, только в столовые. Помню, как-то в Волховстрое после посещения местной столовки Джеймсу приспичило в туалет, а там, на железнодорожной платформе, был общественный сортир с десятью очками и без кабинок. Заморский гость был в шоке, не знал, как ему поступить. Попросил в итоге русских сопровождающих закрывать его в туалете своими плащами, пока он делал там свое дело. С тех пор по российским столовым старался не ходить. Одевался Джеймс, как безработный. Но именно благодаря ему мы смогли получить выгодный и очень нужный кредит Европейского банка реконструкции и развития. С бомжеватого вида Джеймсом Ш. мы летали в Лондон, где он организовал мне встречу с настоящим пэром Англии.

Без инвестиций нашему заводу было не выжить. На рынке уже вовсю хозяйничали импортеры, и чтобы составить конкуренцию тем же финнам, было необходимо провести техническое перевооружение производства. А на это требовались кредиты. Но не под 200 процентов, как предлагали российские банки. Минфин создал настолько невыносимые условия для отечественных предприятий, что вынудил их кредитоваться окольными путями на Западе. Чтобы взять там дешевый кредит, необходимо было прибегнуть к помощи международных посредников, получавших за свои услуги определенный процент. В моем случае посредником выступил английский пэр.

Мы с Джеймсом Ш. отправились в Лондон на переговоры с ним. Джеймс был в своем скупердяйском репертуаре. Из аэропорта мы прибыли на станцию лондонского метро. При пересадках на другие линии американец вел меня какими-то окольными путями, по переходам вдали от турникетов, чтобы на этом маршруте сэкономить меньше двух фунтов. На стоянке такси, где в очереди выстроилось машин пятнадцать, он тоже предпринял странный маневр. Попросив меня подождать, пошел к головному автомобилю и, переговорив о чем-то с водителем, переместился к следующей машине и так обошел всю очередь, пока мы не сели в последний автомобиль. Было холодно, и я, пока он ходил от машины к машине, успел продрогнуть. Как потом выяснилось, Джеймс спрашивал разрешения у каждого из водителей воспользоваться услугами последнего автомобиля, поездка на котором оплачивалась со скидкой примерно в три фунта. А поселил нас американец в общежитии одного колледжа. Ужинали мы в студенческой столовой. Я не то чтобы жаждал роскоши – не так воспитан, но на элементарные удобства, положенные по статусу генеральному директору крупного питерского комбината, все-таки рассчитывал.

Утром, перекусив в той же студенческой столовой мюсли и запив их кофе с булочкой, мы отправились в центр Лондона не на такси, а на электричке. Встреча с пэром состоялась в роскошном особняке.

Нас принял солидный пожилой мужчина, одетый в прекрасно сшитый костюм. Беседа проходила в каминном зале резиденции. Джеймс нас представил. Мы сидели в глубоких креслах вокруг затопленного камина. Пэр с важным видом, попыхивая трубкой, прочел мне назидательным голосом длинную речь об истории взаимоотношений Англии и России, в результате которой я почувствовал себя виноватым за все, что происходило в нашей стране с 1917 года. Я не стал спорить с важной персоной насчет недальновидности российского правительства и испорченности нашего народа, а также вреда, нанесенного Советским Союзом всему мировому сообществу. Мне очень хотелось получить дешевый кредит, поэтому приходилось слушать речь об исключительной роли в истории человечества Запада вообще и Англии в частности. Я со своей стороны постарался убедить собеседника, что при участии англичан в российской экономике можно добиться фантастических результатов, обеспечивающих инвесторам баснословные прибыли.

Деловой разговор был продолжен вечером в элитном клубе в обстановке роскоши, резного дерева, картин, скульптур, гобеленов. Даже в царском зале Петергофского дворца обстановка, на мой взгляд, гораздо скромнее. Ужинали за огромным ореховым столом. На этот раз пэр пришел в клуб с женой, он разглагольствовал на светские темы, а его супруга больше интересовалась личностями Бориса и Наины Ельциных, пытаясь сравнить эту пару с четой Михаила и Раисы Горбачевых. По словам жены пэра, Раиса Максимовна оставила в Англии добрую память о себе, скупая крутые бриллианты у лондонских ювелиров.

Расстались мы тепло. В результате этого продуктивного ужина мы получили возможность встретиться с вице-президентом Европейского банка реконструкции и развития. Банк находился в деловом центре Лондона – Сити и занимал целый небоскреб. В вестибюле были устроены живые фонтаны, вода струилась даже по стенам. Имея протекцию пэра Англии, мы получили вожделенный кредит!

Из Лондона мы вылетели в Брюссель, там, у Джеймса Ш. была назначена деловая встреча с каким-то бельгийцем, а я отправился с ним за компанию. В небольшом отеле, куда нас поселил экономный американец, за завтраком я неожиданно встретил знакомого высокопоставленного чиновника из Смольного, который тоже остановился там в целях экономии командировочных.

– Ты-то мне и нужен! – обрадовался он. Оказывается, чиновник должен был в штаб-квартире ЕС выступать с докладом по гуманитарной помощи. Вообще-то европейцы собирались устроить представителю наших городских властей публичную порку за разбазаривание этой помощи. Хотели от него каких-то новых идей, как положить конец злоупотреблениям. А у чиновника с идеями было туго. Поэтому он и обрадовался мне – думал, что я, как промышленник, что-нибудь подскажу. У меня была одна идея. Я ею поделился. Чиновник почесал подбородок и взял меня с собой на заседание комиссии.

На совете ЕС мой доклад о новом принципе распределения гуманитарной помощи, исключавшем злоупотребления, пришелся всем по нраву, включая председателя сэра Макинтоша. Я предложил ввозить в Россию не сухие пайки и готовые продукты, а молочное сырье для последующей переработки, из которого под контролем еврокомиссаров мой завод начнет производить питьевое молоко, в себестоимость которого не будет включена цена сырья. Далее это молоко будет реализовываться в народных магазинах, раздаваться в школах и социальных учреждениях.