Андрей Ведяев - Ода контрразведке

Интерес Рафата к Таджикистану объясняется очень просто. Термин «таджикский язык» появился только в начале 20-х годов XX века на территории советских республик Средней Азии. А до этого по отношению как к литературному языку, так и диалектам на обширной территории Ирана, Афганистана и Средней Азии употреблялось единое название زبان فارسی (тадж. забони форсӣ ), то есть «персидский язык». Поскольку Рафат родился в Иране, то он говорит на фарси. Это обстоятельство весьма облегчало нашу миссию.

В Душанбе на каждом шагу были заметны следы прошедших недавно выступлений оппозиции. Тут и там торчали сломанные деревья, местами угадывались снесенные ограждения и постройки, вдоль пустынных аллей парков из дешевых ларьков несся монотонный таджикский рэп. Нас поселили в общежитии геологического техникума, который находился не в фешенебельной части города. Как только стемнело, весь близлежащий район погрузился в сплошной мрак. Моим спутникам – Рафату и Курту Пфлэгингу, крупнейшему маркшейдеру Германии, автору многочисленных трудов по истории горного дела в Рурской области, сразу стало неуютно, и они предложили отправиться в центр города – знакомиться с «ночным Душанбе». Я, конечно, сказал, что делать этого не стоит и что никакой ночной жизни здесь и быть не может, но спутники настаивали, и пришлось уступить.

Мы вышли на улицу Айни и стали голосовать. Прождали мы довольно долго, и поэтому были чрезвычайно рады, когда около нас наконец тормознул «запорожец». Водителем оказался молодой таджик, который в Рафате сразу признал «голубую» кровь. Он сказал, что зовут его Аббас и что он едет как раз в центр на свадьбу к сестре. За разговором мы выехали на улицу Ленина и оказались прямо на центральной площади, где Аббас заложил резкий вираж – и в этот момент раздался удар, машину резко занесло. Как выяснилось, у «запорожца» заклинило тормоза. Мы выскочили из машины, и все вместе начали пытаться сдвинуть ее, чтобы провернуть колесо. Происходило это прямо напротив ЦК компартии Таджикистана – я даже думал, что нас вот-вот заберут. Поэтому, оставив «запорожца» посреди площади, мы вместе с Аббасом двинулись в расположенную неподалеку чайхану.

К моему удивлению, в чайхане действительно отмечали свадьбу и обрадовались появлению Аббаса. У входа стоял «пазик», на котором привезли женщин – по мусульманским законам отдельно от мужчин. Аббас сказал нам, что сейчас «пазик» отвезет нас к нему домой, он приглашает нас в гости – а затем его брат, который работает в милиции, на своей машине доставит нас в общежитие. Была уже глубокая ночь, и других вариантов не было. По пути мы еще остановились у какого-то склада, Аббас зашел туда и вернулся с бутылкой «чашмы».

Жил Аббас в обычном многоэтажном доме, в котором всё, однако, было устроено на восточный манер. В большой комнате мебели не было, стол заменял традиционный «дастархан» на полу. Мы улеглись на тюфяки, а жена Аббаса принесла закуску и чай. Так не спеша мы проговорили чуть не до утра, потом действительно появился брат-милиционер, у которого закончилось дежурство, и на служебной машине отвез нас в общежитие. При этом гостеприимные хозяева еще дали нам с собой кучу еды и бутылку водки.

Рано утром мы уже были на аэродроме и вместе с Дзайнуковым на вертолете вылетели в Гарм. Этот ныне небольшой поселок в долине Вахша, через который проходил Великий шелковый путь, является центром Припамирья. Здесь расположены хребты Петра Первого и Академии наук, на соединении которых находится наивысшая точка СССР – пик Сталина (7495 м). Встретившись в Гарме с местной администрацией, мы вылетели на месторождение Назар-Айлок в приводораздельной части южного склона Зеравшанского хребта, где на высоте 4 тыс. метров залегают пласты антрацита уникального качества: зольность 2 %, содержание углерода до 90 % при полном отсутствии серы. На такой высоте, да еще в штольне, сказывалась бессонная ночь и слегка «штормило», ощущалось кислородное голодание. Зато на обратном пути хозяева организовали прекрасный обед на одном из живописнейших альпийских лугов, со свежим барашком и кристальной водкой, так необходимой после бессонной ночи.

На следующий день у нас была намечена встреча с министром по делам промышленности и сырьевым ресурсам Таджикистана Кошлаковым. Когда мы ехали в машине, по радио внезапно прервали трансляцию и передали срочное сообщение, что Партия исламского возрождения Таджикистана во главе с Саидом Абдулло Нури добилась разрешения на официальную деятельность. Я перевел эту новость Рафату, и тот, странно взглянув на меня, сказал: «Это война». Как выяснилось, прогноз его оказался точным.

Я, честно сказать, тогда не очень поверил в столь негативный сценарий. Поэтому буквально несколько дней назад я связался с профессором Рафатом и попросил его прокомментировать, каким образом ему удалось тогда так точно предсказать события. Вот что он мне написал:

«Если мы восстановим в памяти те обстоятельства, то становится понятным, по каким причинам был сделан этот прогноз. Прежде всего, распад СССР привел к тому, что правящая партия (Коммунистическая) была преобразована в некую “Социалистическую” партию. После того как на протяжении более 50 лет говорилось об интернационализме и братской дружбе всех народов, появились две новые партии с исламистскими взглядами, которые на первый план выдвинули национализм, этнос, религию и национальный язык. Это означало замену так называемой “русификации” исламизацией. Кругом были слышны только националистские, этнические и религиозные призывы. Особое значение для меня имели несколько встреч. Как ты помнишь, мой друг Дустар из Люксембурга, книгоиздатель, дал мне с собой две книги, которые я должен был передать одной таджикской поэтессе. Она с мужем приехала к нам в гостиницу, и я смог довольно долго беседовать с ней на персидском языке и узнал о некоторых важных событиях. Если не вникать в детали, то у меня сложилось впечатление, что зарубежные силы при мощной финансовой поддержке стремились поставить во главу угла религию и язык и внушить людям, что только в такой связи будут выстраиваться общественные отношения в будущем. Возможно, ты также помнишь, что, когда мы возвращались после осмотра угольного месторождения Назар-Айлок, глава Гарма пригласил нас на обед. С ним я также говорил по-персидски. Он сказал, что, хотя мы здесь далеко от центра, но чувствуем, что иранцы пытаются повлиять на наше развитие, однако мы не видим в этом большой угрозы, потому что аятолла Хомейни принадлежит к шиитам, а мы в Таджикистане почти на 100 % являемся суннитами. Кроме того, все улицы были обклеены плакатами новых исламских партий со своими муллами. Я также запомнил разговор с русским таксистом. Он подтвердил, что ситуация драматически изменилась, и он подумывает о том, чтобы собирать свои вещи и уезжать в Россию. Мне стало ясно, что социалисты после 50 лет правления не захотят отдавать свою власть, но, с другой стороны, было также очевидно, что фундаменталистские группировки, усилившиеся при финансовой поддержке из Катара, Саудовской Аравии и других стран, будут бороться за власть, и это неизбежно приведет к вооруженным столкновениям. Тем самым я хочу лишь подчеркнуть, что мысль относительно того, что при данных обстоятельствах дело неизбежно закончится войной, является логическим следствием событий, что, к сожалению, и произошло. Я не хотел бы заниматься спекуляциями относительно закулисных сил, однако мне понятно, кто как всегда стоял за этими событиями с одной-единственной целью – распространить свое влияние на южных границах России!! Нация, религия и язык служили только внешним прикрытием, чтобы отвлечь внимание от этой цели. Дуйсбург, 10 мая 2020 года».