Андрей Ведяев - Ода контрразведке

Но нетрудно догадаться, кого Рафат имеет в виду. Вот что он написал мне в следующем письме: «Збигнев Бжезинский известен своим принципом: “Divide et impera” (разделяй и властвуй). Он считал, что глобализация означает американизацию. А что это, как не национализм? Тем более теперь, когда им кажется, что от глобализации выиграли китайцы. Ведь целью Бжезинского всегда было сделать Америку единственной мировой державой. Для этого путем “этнизации” других стран устраивались беспорядки. Типичный пример – Югославия. В Сараево христиане и мусульмане жили в мире 700 лет, но с помощью подкупа их стравили между собой за пять минут. Бжезинский постоянно похвалялся тем, что заманил русских в Афганистан, чтобы ослабить их. Но на самом деле корни антикоммунизма и антисоветизма Бжезинского кроются в его патологической русофобии. В 1978 году папой был избран Иоанн Павел II. Сейчас известно, что Бжезинский в 1977 году договаривался с польским кардиналом Стефаном Вышиньским о том, как подорвать в Польше правящий режим. В 1979 году в Иране Бжезинский способствовал смещению шаха и установлению власти аятоллы Хомейни. Он обосновывал это тем, что если бы шах еще десять лет оставался у власти, то русские вышли бы к Персидскому заливу, который относится к жизненно важным интересам Америки!»

В дополнение Рафат прислал мне заметки из своего дневника, которые он сделал после своей встречи с Бжезинским в октябре 1999 года:

«Дорогой Андрей!

Моя встреча с Бжезинским была незапланированной. Я случайно встретил его в кафетерии Колумбийского университета в Нью-Йорке.

Я возвращался из Антарктиды, где по приглашению Национального научного фонда США занимался обработкой данных сверхглубокого бурения с помощью концепции, которую разработал и запатентовал незадолго до этого. На обратном пути я сделал остановку на Гавайях, чтобы принять участие в аналогичном проекте. Затем я должен был представить все полученные результаты на семинаре в Нью-Йорке. В перерыве семинара вместе с директором института мы зашли в “профессорскую столовую”. Когда мы расположились за столиком, недалеко от нас я заметил сидящего в одиночестве Бжезинского. Я сказал коллеге: “Смотри, Бжезинский!” Мы подошли к нему, и мой коллега представил меня. Я начал с того, что сказал Бжезинскому, что очень рад, поскольку как раз читал его книгу “Власть и мораль” (так называется немецкое издание . – А.В. ). Он сказал, что тоже очень рад, и спросил мое мнение о ней. Я специально сделал паузу и ответил, что оригинальное название “Out of Control” больше подходит к содержанию! “О, это очень тонкое замечание! А что Вам не понравилось?” Я сказал, что хотел бы напомнить кое-что из моих студенческих лет в конце 60-х годов, когда я учился во Франкфуртском университете. Тогда, во время Вьетнамской войны, американцы тоже оправдывали ее моральным долгом освободить человечество от коммунизма. А потом один немецкий журналист попал во Вьетнам и опубликовал фотографии и описания жутких бомбардировок с применением напалма и кассетных бомб. После этого тысячи студентов вышли на улицы, демонстрации продолжались неделями, и самое неприятное состояло в том, что американский посол оправдывал свои преступления моральным долгом. Как в свое время американский президент прикрывал атомную бомбардировку Японии моралью и благословением Бога!! Тут я закончил свою речь, эмоционально заявив, что для меня это само по себе парадокс!! Он сразу сменил тему и спросил, откуда мы знаем друг друга? Мой коллега ответил, что мы познакомились на встрече горных инженеров в Москве и с тех пор поддерживаем хорошие научные и деловые связи. И тут оказалось, что тема России была еще хуже, чем первая. Он сразу заявил, что гордится тем, что заманил русских в Афганистан с целью ослабить их и развалить Советский Союз. И что американцам пришлось скинуть шаха в Иране из-за страха, что русские скоро дойдут до Персидского залива, если шах и дальше будет оставаться у власти. “Геостратегически Персидский залив относится к нашим жизненным интересам”, – бросил он и попрощался. Я был рад, что разговор закончился».

Рафат, кстати, дружил с Чингизом Айтматовым. Уже после нашей поездки в Таджикистан, 31 мая 1992 года, он был в гостях у Чингиза Айтматова в Люксембурге, где тот был послом России. Рафат рассказал писателю о нашей поездке, свои впечатления об этнизации социально-политической обстановки в бывших республиках Средней Азии и высказал свои опасения относительно вооруженного столкновения. Для такого человека, как Айтматов, который соединял различные культуры и всегда стремился найти в них общее, объединяющее, эти новые тенденции были шагом назад, выглядели деструктивными. Он сказал, что с большой озабоченностью относится к тому, что происходит в Таджикистане.

Когда в декабре 1991 года мы встретились в Доме правительства с министром промышленности Таджикистана Кошлаковым, он передал Рафату личное послание федеральному министру экономики Германии, вице-канцлеру Юргену Мёллеману с предложениями двухстороннего сотрудничества. Эту просьбу Рафат выполнил, и Мёллеман воспользовался этим письмом, чтобы пригласить министров экономики стран СНГ в Бонн для обсуждения вопросов экономической интеграции. Это совещание действительно состоялось. К сожалению, в дальнейший ход событий как всегда вмешались некие темные силы. Дело в том, что Мёллеман с 1981 года был также президентом Немецко-арабского общества. Весной 2002 года он подверг Израиль резкой критике и выразил солидарность с борьбой палестинцев за свои права против незаконной оккупации арабских территорий, противоречащей международному праву. 5 июня 2003 года Мёллеман, страстный парашютист, совершал прыжок в Марль-Лоэмюле (земля Северный Рейн – Вестфалия), раскрыл основной парашют, но затем отстегнул его. Запасной парашют не раскрылся, и Мёллеман погиб. Как выяснилось в ходе расследования, устройство автоматического раскрытия запасного парашюта AAD было выключено.

Добросердечность и гостеприимство, которые мы почувствовали по отношению к себе со стороны таджиков, были, конечно, связаны не только с тем, что среди нас были иностранцы, да еще благородных кровей. Эти черты были вообще характерны для всех советских людей, в том числе и в Таджикистане. Страшно даже подумать, что случилось с этими людьми спустя несколько месяцев, когда началась кровавая резня. Ясно одно – причины этого кошмара кроются не в советской действительности, даже с учетом ее мелких житейских неурядиц, а в навязанной извне дикой человеконенавистнической идее либеральной демократии, замешанной в условиях Средней Азии на исламском экстремизме.

Я и сегодня, вспоминая то замечательное время, когда мы все жили одной «большой дружной семьей», беру в руки гитару и напеваю строчки Юрия Визбора: