Андрей Ведяев - Ода контрразведке

– А кто мог это сделать?

– Во всяком случае, когда мы сходили по трапу, я услышал топот, как будто к нам приближалось стадо бизонов. Оказалось, это навстречу нам бежали работники Министерства морского флота за лентами самописцев и журналами, которые уже были у нас. Министр морского флота СССР Юрий Михайлович Вольмер также был здесь. Мы же сели в машину и уехали в транспортную прокуратуру Новороссийска. На этом первый день закончился. Впереди было еще пять месяцев работы.

– Я слышал, что, когда «Адмирал Нахимов» в 22:00 был готов к отплытию, на причал подъехали автомобили с опоздавшими пассажирами – начальником Управления КГБ СССР по Одесской области генерал-майором Алексеем Григорьевичем Крикуновым, его женой и детьми.

– Да, мне потом один из матросов показал, что после столкновения этот матрос прибежал в каюту-люкс со словами: «Товарищ генерал, мы тонем, я выведу вас наверх», на что Крикунов ответил: «Вы что паникуете? Если бы мы тонули, мне бы уже с мостика позвонили». Через восемь минут все было кончено – генерал и его семья погибли.

– А как было организовано дальнейшее следствие?

– Вокруг места аварии стояло до двадцати судов, откуда спускали водолазов, которые проникали на корабль и вынимали оставшиеся там трупы. Эти трупы осматривались, описывались, перегружались на катера и уходили на 15-й причал, где разгружались в рефрижераторные вагоны для подготовки к опознанию. Руководил этой группой член моей бригады, заместитель прокурора Краснодарского края – начальник следственного управления Краснодара Евгений Моисеевич Басацкий. У него было человек 15–20 следователей. Всего было обнаружено 359 трупов, и еще 64 так и остались внутри корабля. Поскольку корабельные карты и документы сохраняются в воде, я попросил Басацкого организовать их поиск и подъем. И к вечеру мне принесли большую карту с проложенным маршрутом, которую я приобщил к делу и которая многое прояснила.

В 22:30 капитан «Адмирала Нахимова» Вадим Марков, который шел курсом 154,2°, получил информацию, что со стороны пролива Босфор идет сухогруз «Пётр Васёв», который по предварительной договоренности пропустит пароход – хотя по правилам пропускать должен был корабль слева, т. е. «Адмирал Нахимов» (помеха справа). Однако Пост регулирования движения судов предложил «Петру Васёву» пропустить пассажирский пароход, на что Ткаченко в нарушение Международных правил согласился. «Адмирал Нахимов» лег на курс 160° для прохождения через зону разделения движения. После этого капитан Марков передал вахту второму помощнику Александру Чудновскому, покинул мостик и отправился в свою каюту отдыхать. Вскоре между судами по связи состоялся такой диалог:

«Адмирал Нахимов»: Вы можете нас пропустить, у нас на борту 1000 туристов и наш курс 160 градусов?

«Пётр Васёв»: Идите!

«АН»: Мы можем идти тем же курсом и не сбавлять оборотов?

«ПВ»: Да, можете идти.

«АН»: Вы пропустите нас?

«ПВ»: Да, идите!

При этом пеленг на обоих судах указывал на их сближение. Ткаченко же смотрел только на экран компьютера, который не показывал никаких изменений. «Прибор показывает красивое расхождение», – заявил он третьему помощнику. Уже в ходе следствия члены экипажа рассказали о пристрастии Ткаченко к «красивым» расхождениям на дистанциях порядка 100–180 метров… При этом он начал сбавлять скорость – что оказалось непростой задачей, поскольку сухогруз был загружен. В свою очередь Чудновский начал отворачивать влево от стремительно идущего на него «Петра Васёва» – сначала на 5°, затем на 10° и ещё на 5°, взяв курс 140°, продолжая идти с неизменной скоростью – 12 узлов. В 23:12, услышав три гудка, поданных сухогрузом, на мостик «Адмирала Нахимова» прибежал капитан Марков. В ту же минуту «Пётр Васёв» на скорости 5,4 узла (10 км/ч) врезался в правый борт пассажирского парохода. На борту началась паника, многие стали прыгать за борт. Шлюпки спустить было невозможно, команда сбрасывала самораскрывающиеся резиновые плоты. Из повреждённых баков «Адмирала Нахимова» начало выливаться топливо, образуя на воде толстую маслянистую плёнку, в которой барахтались люди, плавали обломки палуб, скамейки, шезлонги, плоты, жилеты. На одном из плотов сидел капитан Марков, а женщины находились в воде и держались за шлюпку. При этом многие мужчины отдавали доставшиеся им спасательные жилеты женщинам и детям. Часть пассажиров, особенно дети, оказалась заблокированными в каютах, коридорах и на трапах – все они погибли. Второй помощник Чудновский незадолго до этого отправился в свою каюту, заперся и утонул вместе с кораблем. В 23:20, спустя 8 минут после столкновения, «Адмирал Нахимов» с креном 60° на правый борт ушёл под воду в 3,5 км от берега и погрузился на дно на глубине 47 м.

– А как продвигалось следствие? Что в итоге удалось установить? – обращаюсь я вновь к Борису Ивановичу Уварову.

– Как я уже сказал, нам удалось – во многом благодаря опытным сотрудникам КГБ – изъять ленту скорости и курсографа. Это позволило установить, что авария произошла из-за ошибок судоводителей. Главными из них являются капитаны. Марков, зная, что навстречу идет крупнотоннажное судно, которое дало обязательство пропустить «Нахимов» на Сочи, покинул мостик и ушел в каюту отдыхать. Он не имел права этого делать, ибо ситуация с расхождением судов считается экстремальной. По международным правилам в такой ситуации капитан обязан находиться на мостике. За оставшиеся до столкновения 12 минут сменивший его второй помощник Чудновский «начудил» еще больше – он самостоятельно трижды сменил курс, как бы уклоняясь влево, чем только усугубил ситуацию. В свою очередь капитан сухогруза Ткаченко, получивший с поста регулирования приказ пропустить теплоход, продолжал идти по приборам, не снижая скорости, поскольку компьютер показывал, что они разойдутся. И только когда стало видно с мостика, что столкновение неизбежно, Ткаченко начал сбавлять ход вплоть до «полный назад» – но было уже поздно. При такой колоссальной массе сухогруза инерция была слишком велика.

– И кто в этой ситуации виноват?

– Ткаченко не остановился, когда ему был дан приказ пропустить. Чудновский же начал менять курс тремя небольшими доворотами, в результате чего оказался в точке столкновения под 140°. Ведь если бы он продолжал идти курсом 160°, то они бы разошлись. А раз уж он начал менять курс, то, как сказано в международных правилах, в случае опасности столкновения надо делать это резко. Но для этого на мостике должен был быть капитан Марков, который, опять же, в нарушение правил отсутствовал.

– А в каком психологическом состоянии находился после столкновения Ткаченко?