Андрей Ведяев - Ода контрразведке

От Степана Фёдоровича я узнал, что у Николая Кузнецова был серьезный недостаток – он говорил во сне. Полностью устранить этот недостаток не удавалось, но по крайней мере добились того, чтобы Кузнецов говорил во сне по-немецки. Но тут возникла другая проблема. У Кузнецова была невеста – очень красивая актриса. И вдруг она слышит, что ее жених во сне шепчет по-немецки – а это было уже после начала войны, кругом царила шпиономания, искали вражеских лазутчиков. И она донесла на него в НКВД – за женихом сразу же приехали и увезли его в неизвестном направлении. Впоследствии, находясь уже за линией фронта, Кузнецов написал невесте письмо и, уходя к немцам, оставил его командиру отряда Медведеву. Тот уже после войны разыскал невесту Кузнецова и передал ей письмо. Но, по его словам, она отнеслась к нему довольно равнодушно.

Вообще гибель Кузнецова до сих пор вызывает массу споров. Генерал-полковник Николай Михайлович Галушко был последним председателем КГБ Украины и в 1993 году создавал ФСК России (Федеральная служба контрразведки, предшественница ФСБ), в чем ему помогал и мой отец. Недавно мы говорили с Николаем Михайловичем, и он сказал, что темой Кузнецова подробно занимался Александр Константинович Шарков – в прошлом заместитель начальника 1-го Управления (внешняя разведка) КГБ УССР и начальник Главного управления разведки СБУ. Сейчас его уже нет в живых, но в 2009 году вышла его книга «Моя жизнь в разведке», в которой он приводит ранее неизвестные материалы о гибели Кузнецова. Вот что он пишет: «…Во время работы в СБУ мне довелось познакомиться с очень интересным коллегой, полковником Александром Михайловичем Горбанем, который посвятил немало сил исследованию одной из загадок Великой Отечественной войны – обстоятельствам гибели советского разведчика-нелегала Николая Ивановича Кузнецова».

Как следует из архивных документов, относительно места и обстоятельств гибели Кузнецова и его товарищей Каминского и Белова имеются две версии.

1. Кузнецов (он же «Грачёв», «Пух») со своими товарищами был расстрелян 2 марта 1944 года боевиками УПА в лесу вблизи села Белогородка Вербского (ныне Дубновского) района Ровенской области.

2. Кузнецов погиб 9 марта 1944 года в доме жителя села Боратин Подкаменского (ныне Бродовского) района Львовской области в стычке с боевиками УПА, подорвав себя гранатой.

Первая версия опирается на телеграмму в Берлин на имя шефа гестапо группенфюрера СС Генриха Мюллера от начальника полиции безопасности и СД в Галиции штандартенфюрера СС Йозефа Витиски, обнаруженную во Львове после ухода немцев. В ней, в частности, говорится, что одно из подразделений УПА «Черногора» 2 марта 1944 года задержало в лесу вблизи Белогородки трех «советско-русских шпионов». По документам это были Пауль Зиберт (псевдоним «Пух»), Ян Каминский и шофер Иван Белов. При них был обнаружен отчет об их агентурной деятельности, составленный лично «Пухом». Убив вице-губернатора Галиции доктора Бауэра и его секретаря, «Пух» и его товарищи скрылись в районе Золочева. Когда их машина была остановлена для проверки, «Пух» застрелил немецкого офицера и его адъютанта, бросил автомашину и вынужден был бежать в лес, где ему пришлось вести бои с подразделениями УПА. В заключение телеграммы указывается, что Пауль Зиберт и оба его спутника были найдены расстрелянными.

Для проверки этой версии в Дубновский райаппарат УКГБ по Ровенской области выезжали сотрудники госбезопасности Львовщины, где они знакомились с оперативными и следственными материалами, беседовали с местными жителями, в том числе с бывшими участниками УПА. Однако никаких сведений о гибели в этом районе Кузнецова и его товарищей добыто не было.

Один из участников отряда Медведева рядовой Фёдор Приступа в августе 1944 года рассказал: «Во время моей болезни тифом в феврале 1944 года в село Ганычев прибыл Грачев (Кузнецов), с ним два человека и два местных еврея как проводники, знавшие, где мы находились. Ночью 13 февраля 1944 г., приблизительно в 11 часов, пришли в квартиру евреи и говорят, что до нас пришел комиссар. Я знал, что у нас никакого комиссара не было, и я несколько раз спрашивал, какой комиссар. Евреи мне ответили, что он стоит во дворе и спрашивает, можно ли к нам пройти. Я сказал, что так. В то время сам схватил автомат и гранату, держа наизготовку, ожидая, когда войдут в квартиру. Мой товарищ Дроздов лежал с температурой, без сознания. Я еще в дверях узнал Грачева и сразу отбросил автомат. Грачев подошел ко мне, поздоровался и спросил за радиста Бурлака и радиостанцию. Я ему ответил, что Бурлак убит, а радиостанцию забрали немцы. Рассказал ему про всю нашу группу, как ее разбили, когда и где какие были бои. Тогда Грачев говорит мне, что он свое задание выполнил, сейчас нужно пробиваться в отряд. Далее Грачев, рассказывая о себе, сообщил, что он убил вице-губернатора во Львове. А затем, не доезжая Перемышлян в деревне Куровичах, их встретил майор и около 100 немцев, которые проверяли документы. Грачев вытащил документы и показал их майору. Тот же стал копаться в документах. В то время Грачев из автомата убил майора и несколько немцев, но документы схватили другие немцы и убежали. Тогда Грачев бросил машину и взял подводу, чтобы добраться в лес. В лесу Грачева и его товарищей встретили евреи, которые скрывались в том же лесу. Грачев был у тех евреев 2 дня (с 11 по 13). Грачев был в немецкой форме, прикрытой каким-то халатом. Остальные были в гражданской одежде. Я рассказал, где самое большое скопление участников УПА. Он сказал, что до Буска как-нибудь доберемся, а там есть радиостанция, вызовем самолет, а когда не будет самолета, то проберемся и так через фронт. Выехал Грачев из леса 14 февраля 1944 года в сторону Буска. Больше о нем никаких сведений не было».

Второй партизан, Василий Дроздов, показал: «6 января 1944 года мы, группа бойцов числом 21 человек, под командованием тов. Крутикова из Цусманских лесов пошли от Медведева в поход с целью проникнуть в г. Львов. После боя с участниками УПА у села Блотно при втором бое с немцами в селе Сивороги мы были рассеяны. В результате других столкновений с немцами нас осталось двое: я и Приступа. Согласно заранее выработанному условию мы обосновались в лесу близ села Ганичево, где должен был быть организован маяк. В лесу я заболел сыпным тифом, после чего мы обосновались в пустой хате в с. Ганичево. Когда я лежал больным, связанные с нами скрывавшиеся в лесу евреи провели к нам из леса трех партизан из отряда Медведева: тов. Грачева (я его хорошо знал по отряду Медведева) и еще двоих, которых я не знал. Разговора с Грачевым я не помню, так как у меня была высокая температура. Как мне потом рассказал Приступа, Грачев и его товарищи в ту же ночь ушли обратно в лес, где у скрывавшихся там евреев взяли проводника и ушли с ним по направлению Броды к линии фронта. Уже после ухода Грачева с проводником еврей-партизан по фамилии Баум показал мне записку, оставленную Грачевым о том, что его, Грачева, Баум хорошо принял и оказал помощь в предоставлении проводника, одежды, питания и прочее. Баум мне сказал, что наряду с запиской, после прихода Красной армии, Грачев просил устно передать властям, что он, Грачев, выполнил во Львове задание и вместе со своими товарищами пошел через линию фронта в тыл Красной армии. Позднее со слов еврея Зантрартера Нафтули мне стало известно, что в селе Билки-Шляхетские (15 км от Львова) якобы был поляк, товарищ большого начальника, убившего Бауэра. Это было уже после того, как по моим и Приступы расчетам Грачев и его товарищи должны были оказаться за линией фронта в тылу Красной армии».