Андрей Ведяев - Ода контрразведке

Если Каминский действительно появлялся в Билке-Шляхетской, то следует предположить, что с Кузнецовым («Грачевым») что-то случилось и Каминскому пришлось одному вернуться в Билку-Шляхетскую. В октябре 1944 года были допрошены в качестве свидетелей участники еврейского партизанского отряда, действовавшего под командованием Оиле Баума в лесах Перемышлянского района на Львовщине: Абрам Бронштейн, Абрам Израилевич Баум и Марек Пейсахович Шпилька, которые подтвердили факт встречи с Грачёвым и его товарищами. Поэтому можно было предположить, что Кузнецов и его боевые товарищи погибли где-то в районе города Броды.

Кроме того, после войны местные жители села Боратин, расположенного в 10 км от города Броды, сообщили Подкаменскому райотделу госбезопасности, что в начале марта 1944 года в доме Степана Васильевича Голубовича боевиками группы УПА «Черногоры» были захвачены двое неизвестных в немецкой военной форме, один из которых подорвал себя гранатой и погиб. Так родилась вторая версия о гибели Кузнецова в селе Боратине Подкаменского (ныне Бродовского) района Львовской области.

По распоряжению начальника УКГБ по Львовской области была создана оперативно-следственная группа с задачей установить место и время гибели Николая Ивановича Кузнецова и его боевых товарищей – Яна Каминского и Ивана Белова. В течение 1958–1961 годов этой группой были опрошены десятки свидетелей, в том числе бывшие участники УПА. Была установлена личность командира группы УПА «Черногоры» – Михаила Карпия, 1921 года рождения, уроженца села Куты Бусского района Львовской области, который в период немецко-фашистской оккупации служил в полиции, а затем ушел в УПА.

Степан Голубович на допросе показал: «В конце февраля или в начале марта 1944 года в доме находились, кроме меня и жены, моя мать Марина Адамовна Голубович (умерла в 1950 году), сын Дмитрий, 14 лет, и дочь 5-ти лет (впоследствии умерла). В доме свет не горел. Ночью этого же дня, примерно около 12 часов ночи, когда я и жена еще не спали, залаяла собака. Жена, поднявшись с койки, вышла во двор. Возвратившись в дом, сообщила, что из леса к дому идут люди. После этого она стала наблюдать в окно, а затем мне сообщила, что к двери подходят немцы. Неизвестные, подойдя к дому, стали стучать. Вначале в дверь, а затем в окно. Жена спросила, что делать? Я дал согласие открыть им двери. Когда неизвестные в немецкой форме вошли в квартиру, жена зажгла свет. Старуха поднялась и села в углу около печки, а неизвестные, подойдя ко мне, спросили нет ли в селе большевиков или участников УПА? Спрашивал один из них на немецком языке. Я ответил, что ни тех, ни других нет. Затем они попросили закрыть окна. После этого они попросили кушать. Жена дала им хлеб и сало, и, кажется, молоко. Я тогда обратил внимание на то, как это два немца могли пойти ночью через лес, если они боялись его пройти днем… Перед тем, как покушать, один из неизвестных на немецком языке и на пальцах объяснил мне, что они три ночи не спали и три дня не кушали. Что их было пять. Три человека уехали автомашиной на Золочев, а они двое остались. Оба были одеты в форму военнослужащих немецкой армии, короткие куртки, на головах пилотки со значком “СС”, т. е. черепа и костей. Обуви не помню. Один из них был выше среднего роста, в возрасте 30–35 лет, лицо белое, волос русый, можно сказать, несколько рыжеватый, бороду бреет, имел узенькие усы. Его внешность была типична для немца. Разговор со мной вел в большинстве он. Второй был пониже его, худощавого сложения, лицо черноватое, волос черный, усы и бороду бреет. Сев за стол и сняв пилотки, неизвестные стали кушать, автоматы держали при себе. Примерно через полчаса, причем собака все время лаяла, как пришли ко мне неизвестные, в комнату вошел вооруженный участник УПА с винтовкой и отличительным знаком на шапке “Трезуб”, кличка которого, как мне стало известно позднее, была “Махно”. “Махно”, не приветствуя меня, сразу подошел к столу и подал неизвестным руку, не говоря с ними ни слова. Они также молчали. Затем подошел ко мне, сел на койку и спросил меня, что за люди. Я ответил, что не знаю и через каких-то минут пять в квартиру начали заходить другие участники УПА, которых вошло человек 8, а может быть и больше. Кто-то из участников УПА дал команду выйти из дома гражданским, т. е. нам, хозяевам, но второй крикнул “не нужно” и из хаты никого не выпустили. Затем опять кто-то из участников УПА по-немецки скомандовал “Руки вверх!”. Неизвестный высокого роста поднялся из-за стола и, держа автомат в левой руке, правой махал перед лицом и, как я помню, говорил им, чтобы не стреляли. Оружие участников УПА было направлено на неизвестных, один из которых продолжал сидеть за столом. “Руки вверх!” давалась команда раза три, но неизвестные так руки и не подняли. Высокий немец продолжал разговор, как я понял, спрашивал, не украинская ли это полиция, кто-то их них ответил, что они УПА, а немцы ответили, что это не по закону. Еще перед этим кто-то позвал участника УПА по кличке “Махно” сходить за “Черногорой”, при этом спрашивали, здесь ли “Скиба”. Кто-то ответил, что здесь. Я увидел, что участники УПА опустили оружие, кто-то из них подошел к немцам и предложил все-таки отдать автоматы и тогда немец высокого роста отдал его, а вслед за ним отдал и второй. На столе начали крошить табак, участники УПА и неизвестные стали закуривать. Прошло уже минут тридцать, как неизвестные встретились с участниками УПА. Причем неизвестный высокого роста первым попросил закурить. Неизвестный высокого роста, свернув самокрутку стал прикуривать от лампы и затушил ее, но в углу около печки горела слабо вторая лампа и я попросил жену подать лампу на стол. В это время заметил, что неизвестный высокого роста стал нервничать, что было замечено и участниками УПА, которые стали интересоваться у него, в чем дело. Неизвестный, как я понял, искал зажигалку. Но тут же я увидел, что все участники УПА бросились от неизвестного в сторону выходных дверей, но так как они открывались внутрь комнаты, то они не открыли ее в спешке, и тут же я услышал сильный взрыв гранаты и даже увидел сноп пламени от нее. Второй неизвестный перед взрывом гранаты лег на пол под койку. После взрыва я взял малолетнюю дочь и стал около печки, жена выскочила из хаты вместе с участниками УПА, которые сломали дверь, сняв ее с петлей. Неизвестный низкого роста что-то спросил у второго, лежавшего раненным на полу, он ему ответил, но что, не знаю, после чего неизвестный низкого роста, выбив оконную раму, выпрыгнул из окна дома с портфелем. Взрывом гранаты были ранены моя жена – легко в ногу и мать – легко в голову. Ранены были также четыре участника УПА, в том числе “Скиба” и “Черногора”, о чем мне стало известно из разговоров, кажется через неделю после этого. В отношении неизвестного низкого роста, бежавшего через окно, то я слышал минут пять сильную стрельбу из винтовок в той стороне, куда он бежал. Какова его судьба, мне неизвестно. После этого я убежал с ребенком к своему соседу, а утром, когда вернулся домой, то увидел неизвестного мертвым во дворе около ограды, лежавшего лицом вниз в одном белье (место захоронения этого неизвестного, предположительно Яна Каминского или Ивана Белова, найдено не было . – А.В. )».