Галина Зеленина - Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность

Классическим исследованием повседневности евреев в средневековой Европе стал opus magnum британского еврейского историка Израиля Абрахамса «Еврейская жизнь в Средние века». Книга вышла в 1896 году и не раз переиздавалась. Она убедительно иллюстрировала важный для автора и еврейских интеллектуалов его поколения тезис о том, что вопреки известному образу гонимых бедняков в скученном и грязном гетто средневековое еврейство на самом деле было процветающим и культурным обществом, не только ни в чем не уступавшим христианскому, но даже оказывавшим на него определенное влияние. Подобная задача — доказать, что евреи — нормальный народ, иудаизм — нормальная религия, еврейская культура разделяет европейские христианские ценности, — стояла перед всеми просвещенными европейскими евреями XIX века, занимавшимися так называемой «наукой о еврействе» — исследованиями своей, еврейской, цивилизации на европейских языках и для европейской или еврейской ассимилированной аудитории.

Титул книги И. Абрахамса.

Библиотека Корнеллского университета, США. 1896

Помимо «Еврейской жизни в Средние века» Абрахамс написал еще целый ряд книг, в их числе: «Исследования фарисейства и Евангелий», «Главы из истории еврейской литературы», «Маймонид». Он был лектором по талмудической и раввинистической литературе в Кембридже, почетным секретарем Еврейского исторического общества Англии, сооснователем и редактором «Еврейского ежеквартального обозрения», старейшего англоязычного журнала по иудаике, членом различных еврейских общественных комитетов — то есть фигурой важной и уважаемой как в академической, так и в общественной жизни.

Рисуя картину еврейской жизни, Абрахамс опирался на массу источников, и поэтому картина, конечно, достоверна, но выводы, которые он делает, граничат с идеализацией. Гармония, солидарность, взаимопомощь, по его словам, царили везде: «каждый еврей разделял радости и печали всех евреев. Он принимал живое участие в семейной жизни общины — ведь община была в буквальном смысле слова единой семьей». То же и в семье: «еврейский дом был сценой трогательных и вдохновляющих религиозных ритуалов, святость домашнего очага была частью традиции, связывающей еврея золотой цепочкой с его предками». Этически еврейская семья превосходила христианскую: «нравственное отношение евреев к проблеме взаимоотношения мужчин и женщин уникально безупречно». Да и в целом «по всеобщему мнению, евреи были чисты от ужасных пороков, которые губили корни общественной жизни в европейских государствах». Будучи нравственнее соседей, евреи, по мысли Абрахамса, заметно повлияли на европейскую экономику (своей торговлей) и на европейскую мысль (в которой весь прогресс происходил от антицерковных движений, от ересей, а ереси — от иудаизма).

Открытость миру и возможность влиять на него стимулировали еврейский гений, утверждает Абрахамс, ссылаясь на таких знаменитых еврейских интеллектуалов разных эпох, как Филон Александрийский, Маймонид, Спиноза. Изолированное существование в гетто не открывало таких продуктивных перспектив, но тем не менее и это была полноценная жизнь «со своими идеалами и надеждами, чувствами и человеческой природой», и мудрость там развивалась не в сотрудничестве с нееврейским окружением, а вопреки ему. Так, если еврейская культура в мусульманской Испании следовала арабским образцам, то ешивы в прирейнских городах процветали сами по себе, возвышаясь над окружающим мракобесием.

По мнению Абрахамса, всем знакомый неприглядный облик европейского еврейства — продукт Нового времени: уклад и нравы начали портиться только в XVI веке — вследствие диктата ригидного иудаизма и геттоизации, а до того, на протяжении Средних веков, жизнь евреев была свободна, полнокровна, разнообразна. Так, например, пресловутые бедность и неопрятность обитателей гетто — результат трех столетий проживания в этих самых гетто, в ходе которых евреи «опустились», а в Средние века они сохраняли развитое чувство собственного достоинства, выражавшееся в опрятности и гигиене. В общине уважали всех членов, стараясь не смущать и не унижать бедных и необразованных. Отсюда благонамеренное уравнивание: в синагогах либо всех обеспечивали подушками на сидения, либо всем запрещали их использовать, по той же причине — чтобы не унизить бедных — в некоторых общинах отказывались от белых накидок в Судный день; наконец, вызывая еврея к Торе, кантор всем — и простецам, и ученым — помогал с чтением свитка. И наконец, Абрахамс с большим вниманием описывает формы досуга, включающие и танцы, и даже охоту: иудаизм, по его словам, диктует строгую мораль, но — в отличие от пуританства — без фанатизма, и евреи находили время повеселиться и насладиться жизнью, а не только страдали от погромов.

Таким образом, Израиль Абрахамс и другие авторитетные еврейские историки с подобными взглядами из его и соседних поколений доказывали, что внутренняя жизнь еврейского общества была гармонична и практически идеальна. В этом обществе процветали любовь и уважение к ближнему в семье и общине, чувство собственного достоинства, высокий уровень образования, профессиональное, культурное и досуговое разнообразие и проч. В то же время снаружи его зачастую окружали враги, завистники, фанатики, гонители.

Следующие поколения еврейских историков, особенно авторы последних десятилетий, предлагают ревизию этих тезисов. К примеру, специалисты по истории женщин и в целом по гендерной истории разрушили миф об идеальной еврейской семье, показывая, что и там — пусть в меньшей степени, чем у мусульман и христиан, — имели место угнетение и дискриминация жен мужьями. Пересмотру подвергся и образ гармоничной, проникнутой равенством и взаимоуважением еврейской общины, в ней обнаружили разные формы неравенства и дискриминации: гендерной, возрастной, социальной, имущественной. Привлекая самые разные источники вплоть до эпиграфических — надписей на кладбищенских плитах, исследователи стараются выйти за пределы изучения элит и постараться увидеть еврейскую общину не как сообщество ученых мужей, каким она предстает по письменным источникам, а во всем ее многообразии, включающем женщин и детей, необразованных простецов, бедняков и нарушителей разных законов — и еврейских религиозных, и еврейских гражданских и общегородских или государственных. Еврейская община не идеальный социум, каким его старались изобразить представители «науки о еврействе», а сообщество живых людей, среди которых не могло не быть вероотступников, воров, сутенеров, беглых мужей, злостных неплательщиков налогов и проч. Их искали, ловили, штрафовали, отлучали от синагоги — и в этом тоже состояла ткань жизни еврейской общины.