Галина Зеленина - Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность

[В страстной четверг бейлиф] прослышал, что клирики пытаются напасть и вторгнуться в этот каль (call) и тут же пошел к его воротам и увидел там много школяров с выбритой тонзурой и клириков в возрасте от 10 до 12 лет, и они разбежались, увидев этого свидетеля. […] Он затем осмотрел эту стену и ворота и увидел, что несколько камней было оттуда вынуто. […] Он увидел [на следующее утро], что к двери был привален большой камень. […] Позднее в тот день он услышал, что в каль вторглись и напали на евреев, и он тут же пошел в каль , но никого там не застал, и осмотрел эту стену и ворота и увидел, что подпорки ворот были убраны к стене, и он тут же подтолкнул их обратно. [Он также узнал, что] упомянутые ворота были подожжены сыном Раймонда Альберти, с выбритой тонзурой, лет четырнадцати от роду, и сыном упомянутого викария, клириком с тонзурой, лет двенадцати от роду, и еще одним клириком с тонзурой лет двенадцати от роду, и этот огонь был потушен евреями каля , и никакого зла не случилось.

Как правило, если не происходило ничего экстраординарного, евреи не жаловались королю или в суд. Однажды пожаловалась одна вдова-христианка, у которой еврейская семья арендовала дом: от кидания камней дом пострадал, и она требовала компенсации. В основном же мальчишки из числа младшего духовенства бросали камни в стены и ворота еврейского квартала. В этом не было ничего специфически антиеврейского — в других случаях недовольные так же поступали с домами врагов или дворцами тех или иных представителей власти. Не раз, например, на виновных налагали штрафы за закидывание камнями самого королевского дворца. Физические столкновения, если они вообще случались, происходили не столько с евреями, сколько с людьми короля, которые их защищали. Так что нападение на еврейский квартал было, по мнению Ниренберга, одним из способов выразить недовольство чиновниками короля. Он предлагает видеть в пасхальном насилии отражение противостояния двух элит, представителей короны и церкви, в той же степени, что и противостояния церкви и синагоги. Погромы 1348 года, во время Черной смерти, страшной эпидемии чумы, или серийные погромы 1391 года были исключениями. А пасхальные инциденты, которыми традиционно доказывали, что так называемая convivencia , гармоничное сосуществование иудеев с христианами и мусульманами на Пиренейском полуострове, в XIV веке сменилась нетерпимостью, на самом деле отдельное явление, не очень разрушительное и вполне рутинное, являвшееся органичной частью этого сосуществования.

Возвращаясь к вопросу об укрепленном квартале: даже если насилие состояло в закидывании камнями, которым занимались мальчишки, евреи, разумеется, не хотели, чтобы камни летели дальше стен. И в XIV веке в ряде испанских городов, например Валенсии, Теруэле, Памплоне, инициатива обнесения квартала стеной и запирания его ворот в Страстную неделю исходила от еврейских общин — королевская власть лишь реагировала на запросы подданных.

Оставаясь по-прежнему на Пиренейском полуострове, среди вполне благоденствующих испанских евреев — сефардов, обратимся к теме межобщинных контактов, проницающих толстые стены и подчас запертые врата еврейских кварталов, причем контактов незаконных, а именно — сексуальных.

Вполне ожидаемо, христианское законодательство запрещало иудео-христианские интимные связи, прежде всего связи «чужих» мужчин со «своими» женщинами. Канонисты на протяжении столетий были озабочены тем, как эффективнее предотвратить такие казусы. В частности, требование отличаться в одежде, предъявленное иудеям и мусульманам каноном IV Латеранского собора, но звучавшее и раньше, было призвано окончательно и бесповоротно маркировать иноверцев — чтобы никто не мог отговориться незнанием — и тем самым исключить их из числа возможных сексуальных партнеров. В потенциальных адюльтерах евреев и сарацинов с христианками канонистов тревожило несколько обстоятельств: это пресловутая власть иноверцев над христианами, оскорбительная для христианской веры; опасность их влияния на некрепкую женскую душу — влияния, чреватого отпадением последней в иудаизм; и наконец, посягательство врагов Христовых на Христовых суженых. Именно на последнем делает акцент кастильский кодекс «Семь партид» короля Альфонсо Мудрого в специальном законе «Какого наказания заслуживает иудей, который возляжет с христианкой»:

Очень большую дерзость и наглость совершают иудеи, если возлягут с христианками. И посему повелеваем, что впредь все те иудеи, про которых будет доказано, что они совершили такое, за это умрут; раз христиане, которые совершают прелюбодеяние с замужними женщинами, заслуживают за это смерти, тем более ее заслуживают иудеи, возлегшие с христианками, которые духовно суть супруги Господа нашего Иисуса Христа по причине веры своей и крещения, которое они приняли во имя Его. И христианка, совершившая подобное прегрешение, не должна остаться без наказания.

Подобные требования отнюдь не были односторонними. Как писал крупный испанский историк культуры и литературы, исследователь Испании как страны «трех рас, трех вер, трех культур», автор термина convivencia Америко Кастро, «нетерпимость католической Испании — эхо герметизма альхам », то есть еврейских и мусульманских общин. Вряд ли одна из сторон именно вторила какой-то из двух других, но межконфессиональные интимные связи осуждали все, в первую очередь защищая своих женщин, опасаясь обращения самих женщин или потомства в чужую веру и видя в этом унижение для своей.

Рассмотрим один примечательный случай. В 1320 году Йегуда бен Вакар, представитель видного сефардского рода, из поколения в поколение дающего придворных евреев, и сам придворный еврей, обратился за советом к чрезвычайно авторитетному талмудисту, раввину Толедо Ашеру бен Йехиэлю, известному под говорящим акронимом Рош (рабби Ашер), что значит «глава». Пишет он чрезвычайно витиевато: «Великий советник, сильный своею мудростью, муж высочайшего ума и знания, тот, чьи поступки отрадны [Господу], не смогу их перечислить поименно. Венец Израиля, глава изгнания Ариэля [то есть изгнанников из Иерусалима, каковыми считали себя сефарды], дух Божий подле него, скала, к которой каждый обращается. Великий рабби Ашер, да защитит и сохранит вас Господь, да пошлет вам добрую весть с небес, да будет мир на вас и на вашем доме». Побудили Вакара обратиться к Рошу дошедшие до него в городе Куэнке «дурные слухи», что «некая вдова [еврейка] ожидает ребенка от мусульманина и что она уже на последних месяцах беременности», что «упомянутая вдова отдала большую часть своего имущества этому мусульманину, с которым она, как подозревают, состоит в отношениях». Затем женщина родила близнецов, мальчика и девочку, мальчик умер, а девочку обратили в ислам и забрали мусульмане. В этой связи Вакар обращается к Рошу, «чтобы вы утешили меня верным советом, ибо вы учитель, [о том, как быть, чтобы] наши законы не считались другими народами незначительными и достойными пренебрежения». «Все общины — вокруг Куэнки, — пишет он, — ропщут, что известие об этом любодеянии распространилось среди всех неевреев к унижению нашей веры в их глазах», и просит Роша вынести «строгий, а не снисходительный приговор», чтобы «все женщины узнали об этом и никогда не повторили бы ее деяния». Сам Вакар предложил «разрушить красоту ее лица, делавшую ее привлекательной в глазах того, кто вступил с нею в связь», а именно, по-видимому, отрезать ей нос. Вакар просил рабби Ашеру либо позволить ему воплотить свое решение в жизнь, либо вынести еще более суровый приговор. Рабби Ашер, известный сторонник уголовной юрисдикции еврейских общин и их права налагать телесные наказания, прежде всего доносчикам, в своем кратком респонсе (письменном ответе раввина на правовой или экзегетический вопрос) с готовностью одобрил предложенное Вакаром наказание: «Досточтимый мудрец рабби Йегуда бен Вакар, чтущий заповеди, вы вынесли великий приговор, решив отрезать ей нос, дабы обесчестить ее за ее распущенность. Пусть этот приговор будет приведен в исполнение немедленно, дабы она не стала бесчестной, и также она должна быть оштрафована в соответствии с размером ее имущества. Да пребудет мир на вас и на всем, чем вы владеете, такова воля Ашера, сына Йехиэля, да будет память его благословенна».