Рут Гудман - Как жить в эпоху Тюдоров. Повседневная реальность в Англии ХVI века

Всего лишь по одной шапке можно было узнать, врач ли вы, юрист или крестьянин, шут (он носил шапку с колокольчиками), моряк, клирик или ремесленник.

Большинство шапок вязали по кругу на четырех спицах, а затем валяли и утолщали, чтобы сделать ткань практически полностью водонепроницаемой. Закон [14] Имеется в виду Акт об изготовлении шапок 1571 г.: The Statutes of the Realm. L., 1819. Vol. 4. Pt. 1. P. 555 (13 Eliz. P. 19). — Прим. науч. ред. обязал всех мужчин и мальчиков старше пяти лет и по положению ниже дворянина (кроме дворянских слуг) надевать по воскресеньям «шерстяную вязаную шапку, связанную и произведенную в Англии». Но закон не уточнял ее цвет и форму. Нам очень повезло, поскольку до нас дошли несколько дюжин таких шапок, и это несмотря на все капризы времени, из-за которых не сохранилось практически никакой другой рабочей мужской одежды. Большинство таких шапок — круглые, плоские, с одним, иногда двумя полями внизу. По большей части они ассоциируются с городскими жителями — глина на берегах Темзы с успехом справилась с тем, чтобы сохранить для нас эти предметы одежды. В «Добродетельной шлюхе» Томаса Деккера (The Honest Whore, 1604) мы читаем:

Это подтверждают портреты, ксилографии и другие изображения: респектабельные купцы в мантиях, олдермены, чиновники и члены гильдий — все носят такие шапки, и почти все они окрашены в дорогой черный цвет. Однако дошедшие до нас шапочки изначально были самых разных цветов — не только черными, но и красными и синими, что указывает на то, что некоторые из них скорее всего принадлежали обычным ремесленникам и купцам.

Те, кто хотел подчеркнуть свой профессиональный статус, а не просто принадлежность к коммерческим и торговым кругам, часто носили плоскую вязаную шапочку с черным койфом. В личном сундуке цирюльника-хирурга на борту «Мэри Роуз» был найден именно такой койф из черного бархата, вырезанный из цельного куска ткани и скроенный с помощью десяти вытачек, каждая из которых была покрыта отрезом тесьмы. На картине Ганса Гольбейна-младшего [16] Картина, заказанная в честь дарования хартии гильдии цирюльников-хирургов в 1540 г., была написана, как считается, несколько позже — около 1542–1543 гг. с изображением Генриха VIII и гильдии цирюльников-хирургов некоторые члены гильдии изображены именно в таких койфах. В то же время солдаты предпочитали «монмутские шапки». Их также вязали и валяли, но по форме они напоминали простую современную шапку «бини» или шапку с помпоном (только без помпона). Мохнатые шапки моряков также были вязаными, но сверху у них было лохматое покрытие из торчащих нитей, которые особенно хорошо защищали от воды. Головы же крестьян украшали маленькие круглые фетровые шляпы с полями.

Рис. 7. Джон Хейвуд. Неизвестный художник, 1556 г. Человек, щеголяющий своим нарядом: в полноразмерной мантии, надетой на плащ и бричзы, койфе и шапочке и подвязках в области колен. Он хочет показать себя молодым (об этом свидетельствуют подвязки), подающим надежды человеком свободной профессии (через облачение в мантию и койф)

Но что происходило, если мужчина — моряк или фермер — нарушал закон? Что, если он в особенно удачный год захотел похвастаться своим положением и купил, например, шелковую ленту на шляпу или пару черных плундр из грубой шерсти? Ну, по правде говоря, он вряд ли отправился бы под суд. Правда, мы знаем о нескольких таких случаях: например, Ричард Бетт, портной из Эссекса, был осужден в 1565 году за размер своих плундр; и в том же году Ричард Уолвейн, работавший слугой в Лондоне, был арестован за ношение «чудовищной и возмутительно великолепной пары плундр» — обвинение в данном случае почти дословно повторяло формулировку прокламации 1562 года. Но даже тогда люди понимали, что на практике следить за соблюдением сумптуарных законов просто невозможно. Многие были освобождены от их соблюдения: не только женщины, но и клирики, королевские служащие, слуги богачей, должностные лица в магистратах, выпускники университетов, послы, актеры и музыканты во время работы. Поэтому было достаточно сложно понять, нарушает ли кто-то закон парой своих черных плундр из тяжелого сукна или же он освобожден от его соблюдения. Многих удерживало в рамках закона социальное давление в отношении того, что считалось «приличным», но всегда находились те, кто хотел раздвинуть границы моды и выставить себя напоказ или же, воспользовавшись принятыми в обществе трактовками одежды, мошенничать, обманывать и надувать других людей.

Одежда была обычным арсеналом мошенников. В обществе, где подавляющее большинство демонстрировало свой статус и богатство посредством моды, было принято безоговорочно доверять приличному костюму. Войдите в трактир в хорошей черной мантии, и хозяин с удовольствием покажет вам отдельную залу, застелет стол лучшим хлопком и выделит оловянную посуду. Отправьте его за кувшином вина и сахаром, и вы успеете упаковать это все в мешок и вылезти в окно. В 1552 году была опубликована анонимная книга, озаглавленная «Манифест, в котором разоблачается самый подлый и отвратительный обычай игры в кости» (A Manifest Detection of the Most Vyle and Detestable Use of Diceplay). Предположительно она должна была служить предупреждением для молодых мужчин о трюках и уловках лондонского криминального братства. Книга, написанная явно в таблоидном стиле, поразила воображение публики и вызвала появление ряда подобных произведений. И хотя не стоит безоговорочно верить этим рассказам о жульнических уловках, шулерстве при игре в кости и карты, в основном они кажутся довольно правдивыми. Афера начинается с одеяния, привлекающего внимание предполагаемой жертвы. «Как-то раз, когда я прогуливался по церкви Павла… мимо меня проходил дворянин, хорошо одетый в шелк, золото и драгоценности, которого сопровождали три или четыре слуги в ярких ливреях, расшитых в разные цвета». Внимание такого персонажа впечатлило и польстило жертве. И если жертва, возможно, и поостереглась бы иной раз заговорить с незнакомцем в обычной одежде, то здесь она безоговорочно поверила тому, кто был «хорошо одет в шелка». И вскоре они уже вместе идут в таверну, где играют в кости на высокие ставки. В итоге жертву, конечно, обчищают.