Клод Каэн - Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

Однако незадолго до этого в Западной Анатолии был создан воинственный отряд для наблюдения за туркменами, обитавшими на границах. Эти люди были известны под именем гермиян и по происхождению были, вероятно, курдо-турецкими метисами, до тех пор обитавшими где-то к востоку от Малатьи. Баха ад-Дин – «царь побережья» – и сыновья Фахр ад-Дина Али в Карахисаре объединились с ними и попытались драться с туркменами. В бою, состоявшемся к северо-востоку от Коньи, по соседству с Алтунташем, Баха ад-Дин и сыновья Фахр ад-Дина были убиты. Успех всколыхнул энтузиазм туркменов и привлек к ним новых сторонников. Авантюрист захватил Аксарай и сделал его своим личным владением.

Только тогда появилась армия Абаги. Прибыв слишком поздно, чтобы захватить Бейбарса врасплох, хан осмотрел печальные следы битвы у Эльбистана и был возмущен, не увидев там ни одного трупа жителя Анатолии. Потом он вошел в Кайсери, где велел казнить многих из тех, кто оказался под подозрением, и освободил христиан, захваченных с целью получения выкупа. На туркменов, которых удавалось обнаружить, велась охота. Что он думал насчет перване? Недавняя катастрофа почти неизбежно должна была стать причиной обвинения как минимум в том, что он дал плохой совет, да и другие обвинения, предъявлявшиеся ему ранее, могли прийти на ум. Не менее очевидно, что ильхану было бы трудно найти другого правителя «Рума» с такими же достоинствами, как из монголов, так и из местных. Кроме того, осуждение перване могло вызвать всплеск сильного негодования. Нет сомнения, что перване рассчитывал на эти чувства, на свое присутствие духа и был готов рискнуть жизнью, чтобы остановить репрессии, которые монголы обрушили на мусульман. Он не предпринимал попыток бежать, напротив, сам явился к Абаге, когда тот приехал в Камах. Отходя на восток после посещения Кайсери, Абага велел перване сдать ему крепость в Кугунье, которая являлась его личным владением, и Муин ад-Дин отдал наместнику соответствующий приказ. Но наместник отказался подчиниться, и Муин ад-Дина заподозрили в сговоре с ним. Теперь ему припомнили все обвинения, включая смерть Рукн ад-Дина и его отсутствие во время битвы в Эльбистане. Абага выслушал доказательства его контактов с египтянином. Он принял решение приговорить перване к смерти. 2 августа 1277 года человек, который правил государством сельджуков почти двадцать лет, был казнен. Но, как мы увидим, его потомки восстановили большую часть его владений.

Смерть перване Муин ад-Дина Сулеймана можно считать символом конца, и не случайно Аксарайи связал ее со смертью целого ряда выдающихся, хотя и совершенно разных людей, таких как Джелал ад-Дин Руми и Садр ад-Дин Коневи, о которых мы еще поговорим. Кажется, будто все те, кто сформировался политически и интеллектуально в период наибольшего величия Сельджукидов, теперь разом исчезли, а с ними исчезло и само величие. Единственным, кто остался в живых, был престарелый Фахр ад-Дин Али, сыновья которого погибли и чья роль как политика если и существовала, то была гораздо менее очевидна, чем его роль как строителя. Что же касается самого перване, то очевидная сила его личности заставляет еще больше сожалеть о том, что дошедшие до нас документы не дают возможности по-настоящему оценить ее.

Пока шел суд над Муин ад-Дином, недавние несчастья начали понемногу выправляться. Со стороны Сирии больше не возникало проблем, поскольку в июне 1277 года умер Бейбарс, а его непосредственный преемник не собирался продолжать агрессивную политику. Однако оставалась еще целая часть Анатолии, находившаяся полностью под контролем туркменов. Против них Абага послал своего брата Кангиртая, которому должны были помогать знаменитый Шамс ад-Дин Джувайни, визирь Румского султаната Фахр ад-Дин Али и молодой Кей-Хосров, который сразу же приехал, чтобы оказаться под его защитой. Кугунья и Токат были захвачены, а вслед за ними Аксарай, откуда к монголам в качестве рабов отправили ровно столько же людей, сколько монголов погибло под Эльбистаном. Конья пала. Туркмены не стали ее защищать, они были оттеснены до их собственных территорий в Эрменеке. Лето вынудило монгольскую армию отступить к Кайсери и приостановить военные действия. Туркмены еще дважды возвращались, чтобы осадить Конью, где против них сражались акхи. Но к концу лета снова появились монголы, и на этот раз им удалось окружить туркменов в горах. В бою, окончившемся поражением, Мехмед и два его брата были убиты. Эти новости заставили жителей других приграничных регионов, которые еще колебались, сплотиться с ними.

В отношении туркменов из Кастамону оснований для жалоб не было, поскольку они помогли защитить Синоп, когда на него, воспользовавшись общими неурядицами, напали жители Трабзона (Трапезунда). Однако на западе ситуация была совершенно другой. Там Джимри, которому удалось ускользнуть, собрал войско в районе Карахисара, где из-за смерти сыновей Фахр ад-Дина царили беспорядки. Не желая, чтобы монголы разорили регион, Фахр ад-Дин заключил с ними соглашение, по которому только он один имел право наводить порядок в своей фамильной вотчине. При поддержке гермиян и отрядов, собранных в Анкаре, ему удалось победить и взять в плен Джимри. Самого Джимри сожгли заживо, а снятую с него кожу, набив соломой, возили по всем городам «Рума» на осле. Туркмены из Бурглу и Денизли, несмотря на то что они, возможно, не участвовали в его мятеже, отказались присоединиться к его подавлению. Сельджукская армия вошла на их территорию, Али Бек был взят в плен и казнен, а внуки Фахр ад-Дина вернули себе Карахисар и другие фамильные владения.

На первый взгляд можно было бы сказать, что ближе к концу 1278 года ситуация снова стала похожа на ту, которая была два-три года назад. Но Аксарайи отмечает, что туркмены, хотя их и загнали в ловушку, не были уничтожены, и гибель одного или другого из их лидеров на самом деле не меняла их жизни. А устройство Малой Азии, хорошо оно или плохо, уже никогда не было таким, как при перване. Хотя некоторые черты могли сохраниться, теперь монгольский протекторат превратился в систему прямого управления.

Одновременно с отвоеванием территорий в 1278 году происходила реорганизация системы управления. Но на этот раз она не ограничилась спорадическим получастным вмешательством, характерным для прошлых лет. Реорганизация проводилась открыто самими властями ильханов Хулагукдов. Вместе со своей армией Абага привез визиря, знаменитого Шамс ад-Дина Джувайни, который вместе с компетентными сельджукскими чиновниками рассмотрел меры, в особенности финансовые, которые следовало принять. Эти меры – они будут описаны позже – не сводились к восстановлению существовавшего ранее, а включали в себя внедрение специфических монгольских институтов. Кроме того, сохранив права монгольской казны, Шамс ад-Дину удалось пресечь незаконные поборы со стороны некоторых высокопоставленных монголов. После его отъезда Абага решил, что будет полезно установить контроль за действиями Фахр ад-Дина Али не только как визиря, но и как заместителя ильхана, в то время как друг Фахр ад-Дина был назначен помощником юного Кей-Хосрова III, иными словами, фактически его законным представителем. Но эти назначения, как и назначения на другие высшие должности, в дальнейшем делались самими ильханами. Такое развитие событий было неизбежным и, по-видимому, было полностью реализовано. С того момента, как монголы сломили власть сельджуков, им пришлось взять на себя и большую часть их ответственности. И поскольку после успехов Бейбарса собственная власть монголов, хотя и казалась чрезвычайно сильной, уже не воспринималась как непобедимая, контроль за делами в регионах стал для ильхана более важен.