Клод Каэн - Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

В 1290 году Фахр ад-Дин пал жертвой переворота при дворе Аргуна, и его номинальными преемниками стали местные жители, на самом деле находившиеся под общим контролем монгольского главы «Рума» – того самого Самагара, которого раньше отозвал Муин ад-Дин, но которому быстро нашлось применение в «Руме» у разных «принцев крови» и о котором историк и чиновник Аксарайи (который был у него в долгу) теперь отзывался очень высоко. По его словам, управление «Румом» было вверено «султану и Самагару» – странная формулировка, отчасти подтверждающая, что султан отныне существовал только как креатура ильхана, отчасти указывающая на желание поставить его выше горстки аристократов, монополизировавших власть в последние тридцать лет. Устроенная Аргуном женитьба Масуда на принцессе из рода ильханов, вероятно, подтверждает эту точку зрения. Преемниками Казвини стали два брата. Такое разделение было введено, чтобы утвердить теперь уже неизбежное разделение Малой Азии на две половины и одновременно чтобы сохранить определенную степень единства. Хотя на самом деле это единство обеспечивал контроль со стороны монголов.

С политической точки зрения это, конечно, не означало решения проблем с туркменами, к которым, хоть они и не принадлежали к той же группе, в будущем можно причислить и гермиян. Последним удалось нанести поражение внуку Фахр ад-Дина Али, захватившему Денизли (Ладик), который они какое-то время удерживали. В других местах султан пытался договориться. По-видимому, так он поступил с туркменами Эшрефа, попросив одну из дочерей их вождя в жены для своего брата. Вождь воспользовался ситуацией и при встрече захватил в плен Сиявуша, который, похоже, не нравился этим бывшим сторонникам Джимри. Он был освобожден только после вмешательства Кунари-Бека, с радостью воспользовавшегося случаем продемонстрировать, что он – Караманид, истинная опора династии Сельджукидов. Султан, у которого не было достаточного количества войск, предпринимал в Конье – единственном центре его реальной власти – определенные попытки заручиться помощью акхи. Их яростное недовольство правлением Казвини внесло свою лепту в его падение.

В своей очередной попытке разделаться с туркменами Аргун в конце 1290 года отозвал Самагара и снова отправил в «Рум» своего брата Гайхату, который вошел в Конью во главе внушительного войска. Кунари-Бек отказался приехать и выказать ему почтение, как сделал князь гермиян. В начале 1291 года Гайхату послал султана в прибрежные районы, где все, что он должен был сделать, – это принять дань уважения, что оказалось настолько же простым, насколько и притворным. Но в мае пришла весть о смерти Аргуна. Преемником стал его брат Байду, и Гайхату, взяв с собой всю армию из Анатолии, решил потягаться с ним за трон. Его поход оказался успешным, но очевидно, что все враги сельджукско-монгольской власти решили воспользоваться его отсутствием.

Среди них были акхи и рунуд, которые не обязательно составляли какую-то объединенную силу и не считали себя обязанными согласовывать свои действия друг с другом. Тем не менее и те и другие враждебно относились и к монголам, как к чужакам, и к туркменам за тот вред, который они наносили городской экономике. Среди туркменов произошел разрыв между Караманидами и туркменами Эшрефа, и последние, несмотря на недавний инцидент с Сиявушем, теперь, похоже, объединились с властями Коньи против их могучих правителей. Чтобы дать отпор Караманидам, брат султана и его представитель в Конье позвал Масуда, которого Гайхату недавно посадил в Кайсери. Но у Масуда было слишком много проблем с туркменами, обитавшими в том районе, чтобы он мог что-нибудь сделать для Коньи. Тем временем гермияне напали на город и разграбили его весь, но не смогли взять цитадель. Сообщение о приближении монголов заставило их уйти, но, когда монголы не появились, они вернулись, и жители Коньи обратились к внуку Фахр ад-Дина Али, хозяину Денизли (Ладика). Гермиян удалось отбросить, но с Караманидами ничего сделать не получилось, поскольку иначе приграничная зона осталась бы незащищенной.

К тому времени ставший сувереном и хорошо знакомый с Малой Азией Гайхату прибыл во главе более мощной армии, чем те, с которыми встречались туркмены до этого. Его целью было посеять ужас с помощью грабежей и резни, в чем его люди были большие мастера. Районы Эгерли, город Ларанда, хотя туркмены составляли лишь малую часть его жителей, земля Эшрефа, город Денизли (Ладик), недавно утраченный внуком Фахр ад-Дина, и, наконец, область Ментеше – все было безжалостно разорено. Армия ильхана вернулась в Конью, ведя с собой толпы пленников, но даже там она оставила о себе ужасающую память (ноябрь 1291 – февраль 1292 г.). На самом деле результатом всего этого стало разорение, а сами туркмены, которых монголы были не в состоянии истребить, не могли не воспользоваться создавшимся хаосом как материально, так и морально.

Перечисление всех этих событий может показаться утомительным, но оно создает определенное представление о происходящем. Тем временем необходимо было драться с Караманидами, снова захватившими и удерживавшими прибрежную крепость Аланью, которая до этого была захвачена силами франков с Кипра. Также нужно было отобрать у туркменов Эшрефа Кавалу – ключевой пункт для прохода к Конье. Одновременно с этим султану Масуду приходилось сражаться с туркменами из Кастамону, которые чуть было не взяли его в плен. В целом эти туркмены упоминаются реже, чем те, что обитали на юге и юго-западе, возможно, просто потому, что главные города находились достаточно далеко от них и они с монголо-сельджуками доставляли друг другу меньше беспокойства. В таких обстоятельствах война была отчасти вызвана мятежом, поднятым Сиявушем против его брата. Впрочем, хронология тех событий остается достаточно неясной. Они заключили перемирие, как когда-то Изз ад-Дин с Рукн ад-Дином, но только для того, чтобы снова столкнуться два года назад, а потом снова помириться. Такое положение дел постоянно служило для туркменов поводом наращивать свои преимущества и демонстрировать, что теперь они по-настоящему главный фактор общественной жизни в Малой Азии, если не считать те исключительные случаи, когда приходили монголы. Ощущение распада царило повсюду. Оно определенно усиливалось благодаря поведению Гайхату и позже, когда он был свергнут Байду (1294 г.), а Байду свергнут Чазаном (1295 г.). Чтобы одни могли присматривать за другими, Гайхату, как правило, назначал на одну и ту же должность двоих, включая должность Муджир ад-Дина, который отвечал за монгольскую казну. Единственным результатом стали постоянные споры, интриги и беспорядок. Каждый чиновник до такой степени старался напрямую угодить правительству ильханов, что никакого политического единства в Малой Азии не было. Ее административная автономия превратилась в чистую фикцию, и каждый район постепенно трансформировался в свое рода частное владение.