Клод Каэн - Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

На территории исаврийско-киликийского (Западного и Центрального) Тавра, очень близко к самой Конье, в районе Корикос после поражения самозваного Сельджукида в 1254 и 1258 годах упоминаются новые мятежники. Не стоит забывать, что немного дальше на север обитали туркмены, которые в 1256 году захватили Рукн ад-Дина. А примерно в 1260 году в этих районах впервые появляется Караман – основатель династии, просуществовавшей более двухсот лет. На самом деле неизвестно, имел ли он отношение к правителям, упоминающимся по ходу происходящих событий. Позднее авторы поэтизированной истории этого семейства пересказывали сюжеты, в которых правда и вымысел, путаница и преувеличения сплелись в тугой узел, который трудно распутать. Караман и его ближайшие потомки изображаются в окружении всевозможных глав будущих туркменских, курдских и среди прочих даже монгольских династий, и это подтверждает, что вопрос не стоял об исключительно тюркском патриотизме. Дело представляется так, будто территория, которой они управляли, была официально предоставлена им лично самим славным Кей-Кубадом. Все это как минимум большое преувеличение. Утверждается, что отцом Карамана был некий Нуре Суфи, приехавший из Азербайджана и обитавший несколько лет вблизи от Сиваса. В общих чертах это соответствует реальной миграции, вызванной давлением хорезмийцев и монголов, и, более того, позволяет предположить вполне осязаемую связь если не с самим Баба Исхаком, то по крайней мере с теми кругами, которые находились под влиянием религиозной пропаганды подобного рода. Упоминается один хорасанский суфий, Баба Ильяс, с которым будто бы общались и Нуре Суфи, и Баба Исхак, и тот факт, что первые вожди, которые привели туда туркменов, были одновременно их религиозными лидерами. Что же касается остального, то нельзя согласиться с тем, что эти туркмены удерживали весь регион Эрменека от Ларанды до Корикоса, как это с легкостью заявляют некоторые историки, поскольку, в частности, Корикос принадлежал госпитальерам, а сельджукские наместники этих провинций хорошо известны. Тем не менее факт остается фактом, и туркоманы были в этом регионе, и именно сюда Кей-Кубад привел их, чтобы заселить свои вновь завоеванные земли.

Несмотря на то что какие-то детали, вероятно, так и не удастся установить, можно согласиться с тем, что Караман начал свою жизнь с того, что был лесорубом и торговцем лесом, поставлявшим его из Западного Тавра в маленький городок Ларанда. Неизвестно, как он стал главой группы туркменов и как его восхождение могло быть связано с беспорядками, имевшими место в этом регионе между 1254 и 1256 годами. Официальные историки описывают его как грабителя с большой дороги, имевшего при этом почти регулярную армию. Примирить три источника, описывающие его деятельность – Ибн Биби, Аксараи и армянские хроники, – совершенно невозможно, однако некоторые особенности проступают достаточно ясно. Так, падение Изз ад-Дина называется в качестве одной из причин, удачных возможностей или поводов для его восхождения. Изз ад-Дин рассматривался как союзник туркменов против монголов, и попытки Рукн ад-Дина заручиться поддержкой Караманидов были тщетны. В какой-то момент они зашли так далеко, что даже предприняли серьезную атаку на саму Конью, расположенную на большом расстоянии от Западного Тавра. Понадобилось личное вмешательство Муин ад-Дина, по-видимому, при содействии монголов, в 1262 году совершавших поход против Денизли, чтобы победить их. Кроме того, они действовали и по другую сторону горного хребта против армян на исаврийско-киликийских границах. Пришлось вмешаться царю Хетуму, которому удалось их вытеснить. Вероятно, в ходе этой последней войны Караман умер примерно в 1262 году, а некоторые члены его семьи попали в плен. Центральная власть была до определенной степени восстановлена, по крайней мере в Эрменеке, где до 1276 года без особых проблем правил сельджукский наместник. Однако, и это еще очевиднее, чем в отношении туркменов из Денизли, признание определенного верховенства власти Сельджукидов не привело к заметной дезорганизации жизни туркменов в Западном Тавре. И вскоре их более-менее признанным главой стал сын Карамана Мехмед-бек (не путайте с его тезкой из Денизли).

Такой же агрессивный дух туркмены проявляли повсюду, даже несмотря на то, что он не приносил быстрых результатов. Постоянные походы, организованные Хулагу, обратили в бегство часть обитавших в Восточном Тавре агациров, близость которых к сирийским мамлюкам вызывала у него беспокойство, однако некоторые из них все же остались. Другие, рассеявшись вдоль границ Грузии, иными словами, вблизи жизненно важных для монголов путей, без сомнения, по той же причине были подавлены без промедления. С тех пор войска монголов постоянно находились почти на всей территории Малой Азии. Живя за счет этой страны, они были готовы вмешаться в происходящее на границах Сирии и принять участие в борьбе против туркменов. Муин ад-Дин смирился с неизбежными последствиями ослабления сельджукской армии. Из-за присутствия монголов определенное уменьшение ее численности было необходимо с финансовой точки зрения. Муин ад-Дин, насколько это было возможно, благодаря доверию, которое он внушал, убедил монголов позволить ему править и, вероятно, свел причиненный ими ущерб к минимуму. Можно считать, что к 1262 году сельджукам совместно с монголами удалось если не полностью ликвидировать опасность со стороны туркменов, то, по меньшей мере, ограничить ее рамками районов, расположенных за пределами жизненно важных для государства зон. Однако монголы обращали внимание только на те зоны, с которых они могли получать доход.

Одновременно с этим Муин ад-Дин покончил с теми, кто вызывал подозрения, не говоря уже о своих личных соперниках. Назначение Фахр ад-Дина Али визирем в строгом смысле слова, иначе говоря, передача ему контроля над администрацией, ни в коей мере не затрагивало верховенства Муин ад-Дина, который в одной из надписей назвал себя «царем эмиров и визирей». Тем временем изменения, начавшиеся сразу же после сражения при Кёсе-Даге (1243 г.), становились все более заметными. Под предлогом оплаты затрат, связанных с обязанностями визиря, Фахр ад-Дин, точнее, его сыновья получили Кютахью, Сандикли, Гургурум, Акшехир, а позже Карахисар (Афьон). Родственнику Муин ад-Дина Баха ад-Дину вместе с титулом malik al-sawahil («царь побережья») были пожалованы в автономное управление Анталья и другие южные приморские провинции. Масуд ибн Катир, в течение долгого времени бывший приверженцем перване, стал беклербеком и получил на правах икта Нигде, контролировавший центральную часть киликийского Тавра. И наконец, сам перване получил мощную крепость Токат и другие территории Данишмендидов, а позже еще и Синоп. Все это были регионы, которые в некотором отношении представляли собой марки (владения), где концентрация власти в руках независимого правителя перед лицом возможного врага в лице греков, армян или даже туркменов тоже могла иметь определенные преимущества. Со своей стороны Тадж ад-Дин Мутазз, в обязанности которого входили выплаты по займу, взятому у монголов, получил в качестве гарантии Кастамону, а вскоре после этого Аксарай и Девеликарахисар.