Клод Каэн - Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

Вскоре между ними возникли разногласия. Не будем забывать, что мать Изз ад-Дина была гречанкой и при нем состояли несколько дядьев по материнской линии, чьим влиянием некоторые были недовольны. Возможно, он был женат на дочери императора Никеи Ватаца и в будущем при необходимости всегда искал помощи и убежища у греков. Однако вместе с Каратаем он представлял сторону тех, кто надеялся спасти какую-то часть традиционного режима, в противоположность Рукн ад-Дину, который стоял за безусловное подчинение монголам. Вероятно, какая-то группа эмиров, объединившись, организовала бегство Рукн ад-Дина, который в Кайсери был провозглашен единственным султаном и признан большей частью глав городов на востоке страны. В ответ сторонники Изз ад-Дина, собрав армию, двинули ее против мятежников, которые после тщетной попытки вступить в переговоры были побеждены. Рукн ад-Дин попал в руки брата, который организовал церемонию публичного примирения с ним. Тем не менее Рукн ад-Дин был сослан в Бурглу на западной границе сельджукских территорий, куда не добралась монгольская интервенция (конец 1254 г.?). Примерно в это же время был возобновлен союз Изз ад-Дина с Теодором Ласкарисом из Никеи.

Заметим, что на протяжении всего этого эпизода имя Каратая больше не упоминается. Тексты расходятся в отношении времени его смерти: одни указывают дату до мятежа, другие после него. Возможно, он был болен и не принимал участия в делах еще до своей смерти. В любом случае его смерть не привела к немедленной смене всего правительства, и лица, занимавшие высшие должности, остались прежними. Фахр ад-Дин вернулся и привез ярлык, который, как они надеялись, фиксировал их финансовые обязательства. Усилия по усмирению туркменов продолжились. Владетель Мараша предложил город нескольким своим соседям, и, в конце концов, его захватили армяне (1258 г.). Однако эти старания были прерваны страшными новостями, дошедшими до Изз ад-Дина и его сторонников в 1256 году.

Им сообщили, что Байджу во главе всей своей армии без предупреждения вторгся в Малую Азию. Однако причину следовало искать не в ситуации в самой стране, а скорее в эволюции Монгольской империи. Чтобы завершить завоевания на Западе, Великий Хан назначил своего брата Хулагу правителем Ирана и передал ему ответственность за протекторат над сельджуками, который до этого был в ведении Батыя, контролировавшего русскую степь. В начале 1256 года Хулагу обосновался в Иране, приведя с собой большое войско, которому требовались пастбища. Байджу получил приказ оставить Муган и переместить свои стада на равнины Малой Азии. Это означало либо пренебречь, либо сделать вид, что он не помнит концессии, предоставленной монгольским ханом Сельджукидам, которых никогда не просили размещать на своей территории такое количество самих монголов. Нам нужно понять, что означали слова Байджу, сказанные им Фахр ад-Дину.

Строго говоря, у Байджу не было намерения воевать. Он заявил, что его войска будут размещены в Малой Азии на постоянной основе, вот, в принципе, и все. Но с точки зрения утраты ресурсов, которые государство Сельджукидов считало своими, влияние, которое предводители монголов получали за счет лидеров сельджукского государства, а также их неизбежное вмешательство в их внутренние распри могли оказаться очень существенными. Их колебания отсрочили так долго готовившийся отъезд Ала ад-Дина к Великому Хану. Прибытие Байджу вовлекло за собой новые спорные вопросы, поскольку посланнику Изз ад-Дина он заявил, что хочет получить официальную должность в управлении «Румом» для своего друга Муин ад-Дина Сулеймана. Узнав о продвижении монгольского войска, Ала ад-Дин написал братьям письмо с требованием подчиниться во что бы то ни стало. Но тщетно, в Конье преобладали сторонники вооруженного сопротивления. В их число входили правоверные мусульмане, призывавшие к джихаду («священной войне»), личные рабы султанов, опасавшиеся утратить свои привилегии, и, вероятно, даже греки из окружения Изз ад-Дина, уверенные в силе туркменов и альянсе с Никеей. Среди них был будущий император Михаил Палеолог, недавно перебежавший туда от Ватаца. Фактически это было объединенное войско туркменов и христиан, последние под командованием Палеолога. Байджу быстро наступал. При первых признаках резни все большие города на востоке Малой Азии открывали ему ворота. К югу от Аксарая, неподалеку от караван-сарая Ала ад-Дина противники сошлись. Страх, как всегда, повлек за собой дезертирство. Визирь был убит, а Палеолог бежал к своим туркменским союзникам в Кастамону. Царь Хетум, возвращаясь из Каракорума, стал свидетелем триумфа в лагере Байджу. Конье удалось избежать разграбления только благодаря очень быстрому назначению Муин ад-Дина на должности amir-hajib и перване, которые на практике делали его единственным официальным представителем султана. Второй титул так и остался в более поздней истории связанным с его именем.

Собрав все свои богатства и отправив их в Анталью, Изз ад-Дин, естественно, тоже бежал. Сначала он отправился к туркменам в приграничный Ладик, а потом, поняв, что его будут преследовать, пересек границу с Византией, где у его дядьев были свои связи. Тем временем Рукн ад-Дина забрали из заточения в Бурглу, и, вероятно, после попытки помириться с братом он был провозглашен единственным султаном – в то самое время, когда другой его брат нашел убежище у греков. Но к тому времени укрепления столицы Сельджукидов уже были разрушены Байджу.

Муин ад-Дин, очевидно, решил безоговорочно подчиниться монголам, но нельзя сказать, что его не волновал вопрос сохранения сельджукского государства. Он просто считал, что другого способа добиться этого не существует. На время его задачу облегчил отъезд Байджу, которого Хулагу призвал для участия в иракской кампании. В конце концов она состоялась, и в ходе нее, среди прочего, в 1258 году был уничтожен просуществовавший пятьсот лет Аббасидский халифат. Не чувствуя себя в безопасности в Конье, Рукн ад-Дин уехал в более лояльные Кайсери и Токат, где находился Муин ад-Дин. Однако ему дали понять, что он должен ехать, чтобы выразить свое почтение Хулагу. Это открывало путь Изз ад-Дину, получившему у византийцев подкрепление в обмен на передачу им Ладика (который, кстати, вскоре снова захватили туркмены). Он вошел в Конью в мае 1257 года. Тем временем в восточные провинции съезжались и были созваны все возможные противники монголов. Туркмены из Кастамону атаковали Токат, в то время как туркмены, арабы и в особенности курды (одним из которых, возможно, был сын Шейха Ади – великого святого езидов) напали на монгольские отряды в Восточном Тавре и на границах с Месопотамией, а также на христиан, подозреваемых в том, что они были в союзе с монголами и поддерживали Рукн ад-Дина. Этот и без того запутанный клубок вражды еще больше запутался, поскольку Айюбид из Маяфарикина и Артукид из Мардина воспользовались этим и напали на Амид, который пал. Рукн ад-Дин и Муин ад-Дин с помощью монголов начали контратаку и освобождение Токата, когда благодаря возвращению посольства из Каракорума в общую неразбериху вмешался еще один элемент.