Леонид Спивак - Когда Америки не было

Единственный материальный успех, сопутствовавший Жене, – выписанные им каперские свидетельства и вербовка американцев в корсары. Около трех десятков английских торговых судов были захвачены в результате необычайно активной деятельности француза. Посланник действовал в соответствии с инструкциями собственного правительства. Для Вашингтона и его министров это означало втягивание Соединенных Штатов в европейский конфликт.

Президент США отдал распоряжение госсекретарю Джефферсону требовать от французского правительства отзыва Эдмона Жене. К тому времени в Париже к власти пришли якобинцы во главе с Робеспьером, которые отправили на эшафот многих друзей посла из числа жирондистов. До Америки дошли слухи, что Национальный конвент дезавуировал дипломата и высылает за ним корабль с судебными приставами.

Гражданин Жене не испытывал желания пополнить мартиролог французской революции. Он обратился к американскому президенту с просьбой о политическом убежище. Генерал Вашингтон оказался выше политической мстительности. Бывший посол с радостью променял неминуемую парижскую гильотину на нью-йоркский алтарь: Жене повел под венец дочку губернатора штата Дж. Клинтона, будущего четвертого вице-президента США.

С тех пор пламенный революционер стал жить на Гудзоне размеренной жизнью добропорядочного буржуа – Америка повидала немало подобных метаморфоз. Когда его первая жена умерла, Эдмон Шарль женился на дочери министра почт в правительстве Вашингтона и первого президента нью-йоркского Ситибанка. В каждом из браков он имел по пять детей.

Французская революция оставила натуралиста Андре Милю без королевских средств. Ботаник вернулся на родину и ужаснулся: многие из отправленных им в Париж деревьев и растений были вырублены и вытоптаны «революционными массами». Несмотря на все перипетии, ученый продолжал свои изыскания в разных уголках мира. Он умер в 1802 году от тропической лихорадки на Мадагаскаре.

Рубеж XVIII и XIX столетий обозначил бурные перемены в разных концах мира. В Америке со смертью Джорджа Вашингтона утратила влияние «гвардия федералистов». Президентом страны стал Томас Джефферсон, что современники расценили как «республиканскую революцию». В Европе взошла звезда Наполеона, и политическая карта ежегодно меняла очертания, когда монархи с легкостью лишались престолов и с неменьшей легкостью создавались новые монархии. В России родился Александр Пушкин и был убит в результате заговора император Павел I.

Две великие республики, изменившие мир, поначалу отличались бедностью. 19 февраля 1800 года, когда «гражданин Первый Консул Французской Республики» – таков официальный титул Наполеона – переезжал в дворец Тюильри, ставший его резиденцией в Париже, не нашлось прежних дворцовых карет, и должны были нанять извозчичьи, заклеив для приличия номера на них белой бумагой.

Томас Джефферсон стал первым американским президентом, инаугурация которого прошла весной 1801 года в недавно заложенной американской столице. Новый президент одевался в простой плисовый костюм и ездил из недостроенного Белого дома на заседания Конгресса не в карете, а верхом на лошади и сам привязывал ее к кольцу у стены недостроенного Капитолия.

Два антипода внешне и внутренне – Джефферсон и Бонапарт – южане, выходцы из многодетных семей провинциальных землевладельцев. Отпрыски века Просвещения, в молодые годы вынесенные революцией на политический Олимп, никогда не встречались, хотя Джефферсон жил в Париже. Долговязый, рыжеволосый, веснушчатый плантатор из Вирджинии, мечтавший об аграрной демократии для своей страны, и смуглый коротышка-корсиканец, поразивший мир военными победами, разыграют на географической карте головокружительный гамбит.

В возрасте 33 лет юрист и философ Томас Джефферсон написал Декларацию независимости США, первый документ американской республики. В таком же возрасте генерал Бонапарт провозгласил себя пожизненным консулом с правом назначения преемника. На смену королевским лилиям на французских гербах пришли золотые пчелы – Наполеон грезил новой империей.

Поначалу Луизиана занимала важное место в планах Бонапарта. Передача обширной американской колонии Испании воспринималась как одно из преступлений «старого режима». Министр иностранных дел Франции Шарль Талейран летом 1800 года начал серьезное дипломатическое наступление на Мадрид.

Мраморный бюст Т. Джефферсона работы Ж.-А. Гудона

Новый король Испании Карл IV мало занимался политикой. Говорили, что невежественный монарх даже не знал, что в Северной Америке возникло новое государство Соединенные Штаты. Ежедневно по шесть часов в день король с сотнями слуг проводил на охоте, оставшееся время уходило на многочисленные увлечения: починку дворцовых часов, карточные игры, занятия у верстака и игру (весьма посредственную) на скрипке. Полной противоположностью была его деятельная жена Мария-Луиза. Королева оказалась на удивление жестким переговорщиком для эмиссаров Парижа. Быстро терявший терпение Наполеон пообещал ей в обмен на дикую Луизиану райский уголок в завоеванной им Тоскане (Северной Италии).

Венценосное испанское семейство втайне возрадовалось. Они провели «корсиканского бандита»: за болотистые низовья Миссисипи, которые не приносили доходов королевской казне, смогли получить настоящее сокровище – плодородную Тоскану и сотни тысяч новых подданных. По указанию королевы министр иностранных дел Уркихо 1 октября 1800 года подписал в Сан-Ильдефонсо секретное соглашение, в соответствии с которым Карл IV возвращал Луизиану «дружественной Франции», а герцогство Тосканское, получившее новое наименование Королевство Этрурия, отходило мадридскому правящему дому. При заключении сделки испанцы на радостях также передали Бонапарту шесть своих фрегатов. Гражданин Первый консул в Тюильрийском дворце дал честное благородное слово, что Франция никогда не станет передавать Луизиану никакой другой стране.

Семейство короля Карла IV (фрагмент картины Ф. Гойи)

От Флоренции до Миссисипи – таков масштаб интриги Наполеона. Вскоре выяснилось, что Тоскана-Этрурия не имеет политической самостоятельности и останется под контролем бонапартовых генералов. Ни одна европейская держава не признала марионеточное королевство. Приезд в довольно запущенный дворец во Флоренции вызвал глубокое разочарование испанской инфанты Луизы, регентши своего сына Карла-Луиса. Мебель королеве собирали в местных аристократических семьях. Дочь испанского монарха, привыкшая к трапезе на золотой и серебряной посуде, с отвращением писала отцу, что в Этрурии ей приходится есть из фарфоровых тарелок.