Сергей Нечаев - Серый кардинал Наполеона. Жан-Жак-Режи де Камбасерес

Начиная с 1818 года, амнистии давались уже королем — в большинстве случаев, благодаря великодушным настояниям графа Буасси д’Англа, бывшего члена Конвента, сделавшегося пэром Франции. Два десятка цареубийц не могли или же не хотели вернуться. Но некоторым в изгнании жилось совсем не так тяжко, как остальным: Сийесу и живописцу Давиду, удалившимся в Брюссель, графу Тибодо, проживавшему в Вене, а потом в Баварии. И лишь одному цареубийце удалось остаться во Франции и успешно скрываться: это был Жан-Батист Друэ, арестовавший короля и его семейство в Варенне (он до 1824 года жил в Маконе под вымышленным именем Жан-Батист Труэ).

По оценкам историков, 32 цареубийцы взошли на эшафот, 23 были расстреляны, задушены, повешены или покончили с собой, 67 погибли в изгнании, а жизнь большинства остальных завершилась страшными страданиями и бедностью…

Людовик XVIII не мог приближать к себе людей, осудивших на смерть его брата. Постепенно были отстранены не только все члены Конвента, но и те, кто разделял их мнения. Убийц короля презирали и испытывали такое отвращение от самих их имен, что, например, Камбасерес ордонансом от 21 марта 1816 года был исключен даже из числа пожизненных членов Французской академии! [14] Туда он был избран 20 ноября 1795 года по классу «Моральные и политические науки». При исключении его кресло было передано ультрароялисту виконту Луи де Бональду.

Напротив, король приближал к себе людей, ничтожных умом и не отметившихся ничем, кроме привязанности к Бурбонам.

Камбасерес, как уже говорилось, попал в проскрипционные списки, но устроился в Бельгии вполне неплохо. При этом, как написал потом в своих воспоминаниях Франсуа Гизо (будущий министр внутренних дел, а затем народного просвещения), когда он захотел передать королю свежие новости о некоторых людях, которые, узнав, что он едет к монарху, попросили его произнести перед ним их имена, тот спросил:

— Кто это?

— Архиканцлер и господин Моле.

— Что касается Моле, — ответил на это король, — то я на него надеюсь и хорошо знаю, чего он стоит. Камбасерес же из числа тех, о которых я не должен и не хочу ничего слышать.

Матье-Луи Моле в 1813 году был у Наполеона министром юстиции. Реставрация Бурбонов вызвала его отставку, но он скоро сумел завоевать симпатии нового правительства: уже в 1816 году он стал морским министром. После Июльской революции он получил портфель министра иностранных дел. А вот о Камбасересе, который был намного старше и намного опытнее, получается, не хотели ничего слышать.

В апреле 1816 года он ездил на водолечение в Спа и Экс-ля-Шапелль, а потом перебрался в Амстердам, где и прожил до июля 1816 года.

10 сентября 1816 года он купил себе резиденцию Шёнфельд на улице Паруассьен в Брюсселе.

Будучи человеком очень осторожным, Камбасерес практически не контактировал с другими эмигрантами. Французская полиция следила за ним и составляла регулярные отчеты о перемещениях и контактах Камбасереса.

«Я — изгнанник, — говорил он, — и это факт, но не менее несомненно и то, что я не бонапартист и не якобинец. Я не хочу для Франции ни реакции, ни республики, ни потрясений, ни восстаний, а только мира, согласия, полной власти для короля, ибо она ему необходима, да и нация, между прочим, только выиграет от этого».

И это благоразумие приводило к тому, что на Камбасереса со всех сторон сыпались претензии. Его называли предателем, потому что он не желал предавать, обманщиком — потому что он сохранял верность, жадным — потому что он не раскрывал свой кошелек перед всевозможными авантюристами, жуликами и подлецами, искавшими способы интриговать против Франции. Но зато он никогда не отказывал истинному несчастному, получившему несправедливый удар слепой фортуны.

В Брюсселе Камбасерес каждый день ходил в сопровождении слуги на мессу в собор Святой Гудулы, покровительницы города.

Как только он поверил, что можно сделать это, не ущемляя своего достоинства и не умоляя о помиловании, он послал своего верного Лаволле готовить свое возвращение. В письме из Брюсселя от 4 сентября 1817 года он наметил ему дальнейшие шаги. Он рекомендовал ему ничего не торопить, чтобы никак себя не скомпрометировать. Камбасерес перечислил влиятельных людей, которых надо было увидеть, принимая при этом необходимые меры предосторожности, чтобы не впутаться в какую-нибудь опасную интригу.

Наконец, когда ему показалось, что время настало, он написал 14 апреля 1818 года письмо министру полиции под предлогом получения разрешения на посещение термальных вод, и в этом письме он представил графу Эли Деказу некоторые «соображения справедливости», которые, по его мнению, можно было бы привести в исполнение. В этом письме Камбасерес пожаловался на то, что он находится в изгнании уже более двух лет, в то время как несколько его товарищей по несчастью уже вернулись на родину.

На это министр полиции ответил:

14 мая 1818 года.

Господин герцог, я передал королю и его Совету письмо, которое вы оказали мне честь адресовать 14 числа прошлого месяца. Герцог де Ришельё поручил сообщить послу господину маркизу де Ля Тур дю Пэну, что он может передать вам все паспорта, которые вы могли бы потребовать от него. Совет оценил мотивы, заставлявшие вас чувствовать целесообразность продления вашего пребывания за границей, и признал в этом доказательство вашего превосходного ума. Теперь же, когда обстоятельства заставят вас изменить характер этих соображений, и у вас возникнет желание вернуться во Францию, я приглашаю вас сообщить мне об этом. Тем временем я уполномочен доложить вам, что Его Величество соизволили вынести постановление о том, что с этого дня закон от 12 января 1816 года перестает к вам применяться.

Таким образом, 14 мая 1818 года король Людовик XVIII амнистировал Камбасереса.

Камбасерес в ответ на это выразил свое полное удовлетворение. Из его письма от 24 мая мы приведем лишь последние слова, которые невозможно не воспроизвести:

Те немногие дни, что мне остались, будут использованы для того, чтобы сделать все для блага монарха, положившего конец моим горестям, и чтобы показать, чем я обязан вам, монсеньор, за то, что в подобных обстоятельствах вы продемонстрировали мне свою заинтересованность, память о которой продлится столько же, сколько продлится моя жизнь.

Королевским указом от 28 мая 1818 года Камбасерес был восстановлен во всех своих гражданских и политических правах. Ему был возвращен его герцогский титул, награды Почетного легиона, а также все ренты и дотации.

И уже 3 декабря 1818 года великолепный и непотопляемый Камбасерес вернулся во французскую столицу, и там он узнал о смерти своего брата-кардинала Этьенн-Юбера де Камбасереса.