Исабель Альенде - Зорро. Рождение легенды

— Это смывается водой и очень полезно для кожи, — похвасталась Нурия.

Путники перевязали разбойнику со шрамом рану, чтобы он по крайней мере не истек кровью, хотя у бедолаги все равно почти не оставалось надежды сохранить раздробленную пулей ногу. Второго злодея крепко привязали к стулу, но не стали затыкать ему рот, чтобы пленный мог позвать на помощь. Дом находился недалеко от дороги, и случайный прохожий услышал бы крики.

— Око за око, зуб за зуб, за все приходится платить на земле и в аду, — сказала Нурия на прощание.

Путешественники захватили висевший на потолочной балке окорок и забрали с собой першеронов, тяжелых и медлительных. Эти лошади были не слишком быстроноги, но ехать верхом все же лучше, чем идти пешком; кроме того, друзья не хотели, чтобы бандиты их догнали.

Встреча с разбойниками стала для путников хорошим уроком. Отныне они останавливались на ночлег лишь в местах, испокон веку известных пилигримам. После долгих недель скитаний по северным дорогам все четверо похудели и закалились телом и душой. Их кожа загорела на солнце и огрубела от сухого воздуха и холодных ветров. Лицо Нурии покрылось сеткой морщин, на нем явственно проступили прожитые годы. Эта женщина, прежде горделивая и моложавая, теперь прихрамывала и сутулилась, но это совсем не портило ее, наоборот, делало ее симпатичнее. В Нурии не осталось ничего от надменной дамы, но взамен она приобрела повадки лукавой и слегка эксцентричной старушки, не свойственные ей раньше. Хулиана окончательно утратила прежнее высокомерие и казалась совсем юной девочкой с огромными глазами и румяными щечками. Она мазалась ланолином, чтобы защитить кожу от солнца, но ничего не могла поделать с непогодой. Исабель, сильная и стройная, меньше всех страдала от тягот путешествия. Ее черты стали тоньше, а походка тверже и резвее, и это делало ее похожей на мальчика. Никогда еще Исабель не чувствовала себя такой свободной и счастливой. «Проклятие! Отчего я не родилась мужчиной?» — воскликнула она как-то раз. Нурия дала девчонке подзатыльник и предупредила, что такое богохульство приведет ее прямиком в когти сатаны, но тут же рассмеялась и заявила, что, родись Исабель мужчиной, она непременно стала бы великим воином, таким как Наполеон. Путешественники привыкли к связанным с дорогой неудобствам. Диего естественным образом стал их вожаком, он принимал решения и первым встречал удары. Оберегая стыдливость женщин, молодой человек все же старался не упускать их из вида больше чем на несколько минут. Путники мылись в реках и брали из них воду для питья, которой наполняли тыквы — символ пилигримов. С каждой пройденной лигой все больше забывались удобства прежней жизни, и кусок хлеба казался паломникам небесным лакомством, а глоток вина — благословением Божьим. В одном монастыре им подали полные чашки густого горячего шоколада, и друзья медленно выпили его, сидя на лавках под открытым небом. Потом они еще долго вспоминали, как пили горячий ароматный напиток прямо под звездами. Путники старались растянуть полученную у добрых людей еду на целый день: хлеб, твердый сыр, лук, куски колбасы. Диего припас немного денег на карманные расходы, но старался не тратить их, ведь паломники живут людской милостью; если все же приходилось платить, Диего отчаянно торговался, и хотя он редко добивался своего, но, по крайней мере, не вызывал подозрений.

Путешественники почти пересекли Страну Басков, когда без всякого предупреждения началась зима. Друзья мокли под проливными дождями и кутались в плащи от ледяного ветра. Измученные непогодой лошади плелись шагом. Ночи стали длиннее, туманы гуще, расстояния протяженнее, слой инея на траве толще, а путь труднее, но вокруг было невообразимо красиво. Зелень, зелень и снова зелень, покрытые зеленым бархатом холмы, бесконечные леса, сверкающие всеми оттенками зеленого, реки и ручьи с кристально-чистой изумрудной водой. Приходилось то увязать по колено в слякоти, то плутать по узенькой лесной тропке, то плестись по разбитым колеям, оставшимся от старой римской дороги. Нурия уговорила Диего потратить немного денег на ликер, чтобы было чем согреваться холодными ночами и утешаться в тяжелый день. Иногда паломникам приходилось проводить несколько дней в каком-нибудь пансионе, чтобы переждать затяжной дождь и набраться сил, и тогда они коротали время, слушая рассказы других пилигримов и священников, которые повидали немало грешников, направлявшихся к Сантьяго.

Как-то раз, в середине декабря, когда путники оказались слишком далеко от человеческого жилья, они заметили среди деревьев сияние, похожее на отблески костра. Друзья решили приблизиться к огню, соблюдая осторожность, ведь это могли оказаться дезертиры, а они были опаснее любого разбойника. Этот народ, грязный, вооруженный до зубов и готовый на все, имел обыкновение сбиваться в своры. В лучшем случае безработные ветераны войны за деньги нанимались затевать драки, мстить чужим обидчикам и устраивать другие сомнительные дела, которые немногим отличались от обычного разбоя. Они не знали другой жизни и презирали труд. В то время в Испании трудились только крестьяне, своим потом питавшие огромную армию бездельников от короля до последнего полицейского шпика, судейского чиновника, попа, карточного шулера, пажа, проститутки или побирушки.

Диего оставил женщин в зарослях, под защитой пистолета, из которого Исабель наконец научилась стрелять, а сам отправился на разведку. Оказалось, что в лесу и вправду горят костры. То были не бандиты и не дезертиры: слух юноши уловил негромкие звуки гитары. Сердце Диего радостно забилось, он узнал страстную и горькую мелодию, под которую Амалия так часто танцевала, взмахивая пышными юбками и щелкая кастаньетами, а другие цыгане били в бубны и хлопали в такт. В мелодии не было ничего особенного, все цыгане пели похожие песни. Пустив коня шагом, Диего подъехал поближе и разглядел на опушке цыганские шатры. «Благодарю тебя, Господи!» — прошептал молодой человек, с трудом сдержав радостный возглас: он узнал своих друзей. То, вне всякого сомнения, была семья Пелайо и Амалии. Несколько цыган отправились посмотреть, кто вторгся в их лагерь, и в тусклом вечернем свете разглядели оборванного бородатого монаха, ехавшего им навстречу на мощной крестьянской лошади. Цыгане не узнали гостя, пока тот не спешился и не бросился им навстречу с приветственными криками: меньше всего на свете они ожидали увидеть Диего де ла Вегу в одежде паломника.

— Какого дьявола с тобой приключилось, приятель? — воскликнул Пелайо, изо всех сил хлопнув юношу по плечу, и Диего почувствовал, что по лицу бегут то ли слезы, то ли струи дождя.