Уильям Макговерн - Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории

Остается только сожалеть, что до сих пор существует много серьезных сомнений в отношении возраста разных частей Авесты. Эти сомнения касаются даже периода жизни Заратустры. Хотя никто не сомневается, что Заратустра является исторической личностью, и многие особенности его жизни не подвергаются сомнению, среди ученых имеются существенные разногласия в отношении датировки миссии Заратустры и возникновения зороастризма как религии. Некоторые авторитетные ученые твердо придерживаются мнения, что Заратустра жил не позднее 1000 г. до н. э. Другие предполагают, что он жил в период с 900 по 700 г. до н. э. Однако еще одна группа авторитетных ученых яростно отстаивает позицию, согласно которой этот иранский пророк жил в VI в. до н. э. и был современником Кира, Камбиса и Дария I.

Ввиду такого удивительного разброса мнений среди специалистов в этой области, в наши дни невозможно сделать какие-то определенные выводы. Достаточно сказать, что большинство ученых сходятся во мнении, что Гаты – метрические части Авесты – относятся к временам самого Заратустры и, следовательно, по крайней мере, к временам первых Ахеменидов (если не раньше). Есть серьезные сомнения по поводу прозаических частей Авесты, однако мы, вероятно, не сильно ошибемся, если будем относить их к периоду последних Ахеменидов или ко времени первых парфян. Если это так, то можно сделать вывод, что Авеста дает картину материальной и социальной культуры иранцев (в особенности восточных иранцев) того периода, которому мы посвятили наш краткий исторический обзор.

Из Авесты явно следует, что ранние обитатели Бактрии и окружающих районов долгое время колебались между привязанностью к своим стадам и привязанностью к своим полям. С самых древних времен эти люди добывали средства к существованию и от разведения скота, и от земледелия. Даже в самых ранних частях Авесты – Гатах, или гимнах, которые предположительно были созданы самим Заратустрой, мы слышим, что о простых людях говорят как о скотоводах и землепашцах, и слова «поле» и «стада» часто употребляются вместе. Из всего, что нам известно, получается, что сначала разведение скота считалось равным, если не более важным, чем земледелие, но со временем особое внимание стало уделяться выращиванию сельскохозяйственных культур. Именно эта зависимость от земледелия послужила формированию серьезного культурного барьера между северными иранцами и южными иранцами, между обитателями Северного Туркестана, с одной стороны, и обитателями Южного Туркестана и Иранского нагорья – с другой.

Среди животных, удостоившихся особого упоминания в Авесте, есть овца, коза, лошадь, корова, верблюд, собака и петух. Такое впечатление, что свинья была неизвестна, возможно, в результате религиозного табу, хотя специально такое табу нигде не упоминается [20] Запрета на свинину у зороастрийцев нет. Вепрь присутствует в зороастрийском гороскопе. . Осел упоминается только один раз, и, похоже, это животное играло совсем незначительную роль в экономической жизни людей того периода.

Это резко контрастирует с семитскими народами, обитавшими дальше к западу, у которых осел долгое время был самым главным домашним животным.

В новые исторические времена народы Северо-Восточного Ирана добились гораздо большего в выращивании овец и коз, чем в разведении крупного рогатого скота, но крупный рогатый скот, который действительно существовал в этих регионах, был, безусловно, лучше в смысле красоты и других качеств. Совсем иначе обстояло дело в древние времена. Овцы и козы упоминаются в Авесте лишь эпизодически, тогда как корова занимает очень важное место как в экономической, так и в религиозной жизни авестийского народа. Следовательно, мы можем сделать вывод, что в ранние времена разведение крупного рогатого скота было распространено гораздо больше, чем разведение овец или коз.

Коровье молоко было излюбленным продуктом питания, как и сливочное масло и разные виды сыра. Говядину, которая сейчас в Иране непопулярна и которая является табу для ортодоксальных индусов, по-видимому, ели повсеместно. Кроме того, воловья шкура использовалась для изготовления кожи. Но самым важным и интересным использованием коровы было употребление коровьей (или бычьей) мочи. Коровья моча использовалась для очищения ритуально нечистых предметов [21] После чего они высушивались и омывались водой для окончательного очищения. . Подобная практика имеет место и среди современных зороастрийцев Ирана и Индии. Волы использовались для вспашки полей, переноски тяжестей и в качестве тягла для повозок.

Не менее важной, чем крупный рогатый скот, даже у оседлых народов Восточного Ирана была лошадь. Это видно из частого употребления слова, обозначающего лошадь («аспа» на авестийском диалекте), в собственных именах царей и героев. Среди таких имен были Арватаспа – «Хозяин боевых лошадей» и Хуаспа – «Имеющий хороших лошадей». Еще одним человеком, чье имя связано со словом «лошадь», был Виштаспа – царственный патрон Заратустры, благодаря поддержке которого зороастризм впервые приобрел официальное признание среди иранских народов.

Такие иранские народы, как скифы и сарматы севера, были хорошо знакомы с ферментированным кобыльим молоком – кумысом, но прежде всего они использовали лошадь для езды, в особенности во время войны. В Авесте часто упоминаются колесницы, особенно боевые колесницы и колесницы для бегов. Из этого, очевидно, следует, что восточным иранцам был известен древний способ использования лошади, а именно управление повозкой. Однако из текстов также следует, что езда верхом была не менее распространенной, а в более позднее времена стала практически повсеместной.

Несколько слов нужно сказать про верблюда. Известно, что верблюд, по крайней мере так называемый бактриан, или двугорбый верблюд, – природный обитатель Центральной Азии – был, вероятно, первым одомашненным животным этого региона. По этой причине достаточно странно, что мы не находим никаких особенных ссылок на вер блюда у скифов и сарматов, хотя как минимум последние должны были знать о его существовании и пользе, которую он может приносить. Резкий контраст с этим молчанием относительно верблюда у северных иранцев мы обнаруживаем у авестийских народов, которые часто упоминали это животное и высоко его ценили. На самом деле древнеиранское слово, обозначающее верблюда («уштра»), входит в состав имени Заратустры (Заратуштра). В Авесте всякий раз, когда перечисляются домашние животные, верблюд по своему рангу стоит ниже лошади, но выше коровы.

Частое упоминание в текстах Авесты показывает, что собака была хорошо известна иранцам в древние времена и высоко ценилась ими. Это кардинально отличается от новых времен, когда, в значительной степени в результате мусульманского влияния, собака считается нечистым животным, которым пренебрегают и с которым плохо обращаются. В Авесте собака сакральна и неприкосновенна. Тот, кто своим пренебрежением причинил смерть собаке, подлежал очень суровому наказанию. Собака считалась настолько священной, что составляла непременную часть определенных религиозных церемоний. Так, например, когда человек умирал, то прежде чем организовывать похороны, нужно было первым делом подвести к телу умершего собаку.