Уильям Макговерн - Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории

С учетом этой ситуации посланники, не дожидаясь получения инструкций от центрального правительства, дали гуннам разрешение уйти на север, но только при условии, что последние сначала согласятся на новое, еще более жесткое и обязывающее соглашение, которое было составлено не сходя с места. Оно гласило: «Китай и гунны навечно одна семья. Они договорились, что ни одна из сторон никогда не посмеет напасть на другую. В случае если все же будет иметь место какое-нибудь нападение или грабеж, виновная сторона согласится понести положенное наказание и возместит весь причиненный ущерб. Кроме того, стороны согласны с тем, что в случае нападения на одну из сторон другая сторона будет оказывать ей военную помощь. И пусть все кары небесные падут на голову тех, кто нарушит это соглашение».

В качестве ратификации этого еще более священного и нерушимого договора китайские посланники вместе с Хуханье и высшими сановниками последнего торжественно поднялись на ближайшую гору. Там они принесли в жертву белую лошадь. Ее кровью наполнили церемониальную чашу гуннов, сделанную из черепа царя юэчжей, убитого гуннами больше века назад. Этой кровью окропили священный меч гуннов, потом ею наполнили ковш, и гунны вместе с китайцами торжественно выпили ее. Кто посмел бы нарушить соглашение, подкрепленное таким впечатляющим ритуалом?

После того как церемония завершилась, китайские посланники, довольные собой, вернулись в свою страну. Однако, к их большому изумлению, выяснилось, что многие из высших министров Поднебесной были категорически против того, что они сделали. Эти министры возражали, что, даже вернувшись на север, гунны никогда не смогут стать серьезной угрозой для Китая, а посланники, заключив такое кабальное соглашение с варварами, вынуждают китайцев этого и будущих поколений предпринимать действия (такие как отправка военной помощи), которые могут оказаться для них крайне невыгодными. Кроме того, суеверные министры добавили, что теперь шаньюй может призвать на голову китайцев проклятие небес, в случае если Китай по каким-то причинам не пожелает вести себя сообразно взятым обязательствам. В результате эти министры посоветовали императору наказать посланников за их самоуправство и послать к гуннам новых послов с предписанием разорвать заключенное соглашение с такой же помпезной церемонией, с какой оно было заключено.

Совет, очевидно, произвел впечатление на императора, потому что он приговорил двух посланников к большому штрафу, но по зрелом размышлении пришел к выводу, что любая попытка разорвать торжественно данные обязательства принесет больше вреда, чем пользы, поэтому он решил оставить все как есть. В результате в 43 г. до н. э. Хуханье и его подданные осуществили свой план по возвращению в Северную Монголию без всякого противодействия со стороны китайских властей. Но даже после миграции эта часть гуннского царства продолжала пребывать в тесном союзе с Поднебесной империей.

Естественно, возникает вопрос, что тем временем происходило с другим шаньюем, Чжичжи, который так долго был властелином Северной (Внешней) Монголии? Ответ на этот вопрос весьма интересен и проливает свет на события, происходившие в то время в разных частях Центральной Азии. После того как его брат и соперник Хуханье сдался на милость Китаю (53 г. до н. э.), Чжичжи оказался в затруднительном положении, не зная, какую линию поведения выбрать. До тех пор, пока Хуханье была гарантирована защита и поддержка китайцев, Чжичжи понимал, что не сможет победить своего соперника в войне. Сначала он надеялся с помощью дипломатии ослабить связь Хуханье с Китаем. С целью добиться этого Чжичжи вступил в дружеские отношения с китайским двором, и, хотя формально не признал себя вассалом Поднебесной и не приехал лично в столицу Китая, чтобы поклониться «трону дракона», он отправил туда своего сына в качестве полузаложника-полупажа. Более того, в течение нескольких лет после этого он регулярно посылал императору Поднебесной подарки.

Но, несмотря на то что сын Чжичжи и другие посланники северных гуннов были приветливо приняты китайцами, последние однозначно демонстрировали свое предпочтение южным гуннам Хуханье как своим верным вассалам. К 49 г. до н. э. Чжичжи начал сознавать, что, если он желает создать действительно великую империю, то не может полагаться только на дипломатию. И раз он не смог стать великим дипломатом, то решил стать великим завоевателем.

Хотя поначалу владения Чжичжи ограничивались Северной Монголией, он, по-видимому, не делал попыток расширить границы своего царства на восток. Здравый смысл удерживал его от того, чтобы идти на юг и нападать на объединенную армию Китая и его соперника Хуханье. Следуя давним устремлениям своих предков, он решил идти на запад, чтобы поместить свою ставку в Джунгарии или в Туркестане.

Первым делом Чжичжи столкнулся с противодействием нескольких мелких гуннских князей, продолжавших вести полунезависимое существование в Западной Монголии. Их он уничтожил, а затем, пройдя через Джунгарию, приблизился к территории, занятой усунями. Оттуда Чжичжи отправил посла к кумни – царю усуней, приказывая ему присоединиться к его империи. К тому времени усуни находились под сильным влиянием китайцев, поэтому вместо того, чтобы выполнить требование Чжичжи, правитель усуней убил его посла и, встав во главе армии, пошел против Чжичжи.

В последовавшей за этим битве Чжичжи и его гунны одержали блестящую победу. Но, несмотря на это, Чжичжи счел, что будет неразумно продолжать войну с усунями, и предпочел обратить свое внимание на север, где напал на более мелкое и слабое царство хугие. Не будем забывать, что этот народ изначально был завоеван основателем империи гуннов, великим Маодунем (Модэ), поэтому, когда Чжичжи напал и в конце концов захватил эту территорию, он всего лишь следовал по стопам своего великого предка.

Подчинив себе хугие, Чжичжи продолжил свой триумфальный поход на север и запад, где завоевал территорию, населенную гиенкунами и динлинами. Напомним, что гиенкуны были предками киргизов и занимали значительную часть Северо-Восточного Туркестана, тогда как динлины, кем бы они ни были, жили частично в Северо-Восточном Туркестане, частично в Юго-Западной Сибири.

Оба этих народа были завоеваны великим Маодунем больше века назад, но если Маодунь довольствовался тем, что навязал своим противникам что-то вроде мягкой вассальной зависимости, а затем вернулся в свою родную Монголию, то Чжичжи проводил совсем другую политику. Он сделал территории хугие, гиенкунов и динлинов ядром своей империи и, оставив свою столицу в Северной Монголии, создал новую на земле гиенкунов, иными словами в Северо-Восточном Туркестане. Из своей новой столицы он снова провел несколько кампаний против усуней, но хотя в целом эти военные предприятия были успешны, он так и не сумел включить территорию усуней в свою вновь создаваемую империю.