Анатолий Терещенко - Хрущев. Охота на силовиков

« … Командующий 28-й армией генерал-лейтенант, находясь со штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам … Качалов предпочел сдаться в плен, предпочел дезертировать к врагу».

Этот пункт появился в приказе в результате лживой информации одного из организаторов массовых репрессий в РККА, члена Военного совета Западного фронта Л. З. Мехлиса. Объективными данными, подтверждающими факт измены командарма Качалова, Мехлис не располагал. Это был его собственный домысел. Член Военного совета армии и начальник политического отдела возможность измены Качалова не допускали. Мехлис же обозвал их «политическими слепцами».

На самом деле 4 августа 1941 года Качалов огнем танка пытался поддержать дрогнувшую пехоту. Прямое попадание тяжелого снаряда в танк — Качалов и экипаж танка гибнут.

Командир немецкого 9-го армейского корпуса генерал пехоты Герман Гейер вспоминал:

«На месте я смог убедиться своими глазами, насколько ожесточенными были бои под Ермолино 4 и ночью на 5 августа. Здесь осталось множество сгоревших и брошенных танков. В одном из них мы нашли убитого русского командующего … »

После этого он через переводчика объясняет жителям деревни Старинка:

— Это ваш храбрый командующий армией, похороните его, как положено …

Кстати, при проведении Ельнинской наступательной операции нашими войсками были захвачены штабные документы 9-го армейского корпуса. В одном из них сообщалось о гибели генерала Качалова в боях за деревню Старинка. Таким образом, к моменту суда над советским генералом ряд высокопоставленных командующих знали о гибели и невиновности Качалова, но ничего не предприняли, чтобы предупредить скорый и неправый суд. В 1943 году среди военнослужащих фронтов, особенно офицеров и генералов, утверждается мнение, что командарм погиб. Это угрожало карьере лукавого царедворца Мехлиса.

И из Ставки в войска пришла телеграмма за подписями Сталина, Жукова и Василевского, подтверждающая измену Родине генерала Качалова. В ней конкретизировалось, что «Власов, Качалов и другие … как теперь достоверно установлено… перебежали на сторону противника и в настоящее время работают с немцами против нашей Родины, против Красной армии».

Сразу после окончания войны находившийся в немецком плену генерал Лукин сообщил, что немецкие спецслужбы использовали факт необоснованного осуждения Качалова и репрессировании его семьи при обработке советских генералов и командиров других званий, оказавшихся в немецком плену, и склонении их к вступлению в армию Власова РОА.

Но и на это наша фемида никак не реагировала. Вдова Качалова находилась в ссылке. Ее сын — на воспитании у жены от первого брака. С 1947-го по 1951 год 6 раз поступали мотивированные ходатайства о пересмотре дела, и все они Генеральной прокуратурой СССР отклонялись. Власти боялись оказаться в испачканном мундире и покаяться.

Один из прокурорских работников полковник В. Н. Щекин на просьбы второй жены вернуть мать сыну отца, погибшего в бою, ответил: «Анна Ивановна, мы тоже знаем, что Качалов погиб, но пока жив Иосиф Виссарионович дело пересматриваться не будет».

А еще она была удивлена, узнав, что усилиями органов военной контрразведки — «выкормышами Абакумова» в трактовке нового руководителя МГБ С. Д. Игнатьева — доброе имя Качалова было восстановлено еще при жизни Сталина, но полная его реабилитация задержана по вине министра обороны СССР Н. А. Булганина.

В марте 1952 года старший лейтенант розыскного отдела Главного управления органов военной контрразведки принял в производство 50 розыскных дел, в том числе дело за № 1184. Оно было заведено по розыску агента американской разведки и изменника Родине бывшего командующего 28-й армией, героя Гражданской войны, участника многих боевых операций по борьбе с басмачами, многократно раненного в боях генерал-лейтенанта, лишенного этого звания по суду, Качалова Владимира Яковлевича.

Контрразведчик обнаружил в архиве МО СССР документ командования 9-го армейского корпуса «Обзор военных действий за август 1941 года, в котором сообщалось о гибели в бою командующего 28-й армией Качалова. В этом архиве также имелась полученная по специальным каналам немецкая газета «Мюнхише Беобахтер», корреспондент которой присутствовал при захоронении Качалова.

Чего все они боялись? Было бы ошибкой полагать, что Сталин возмутился бы попыткой опротестовать приказ, где стоит его подпись. Отнюдь нет! Верховный строго бы спросил их за то, что столько лет все они, генералы министерства обороны и военной прокуратуры, его обманывали.

Первопричиной гонения на В. С. Абакумова было письмо-пасквиль, подписанное следователем по особо важным делам Следственной части МГБ СССР подполковником Рюминым, составленное не без помощи интриганов Маленкова и Хрущева и адресованное Сталину. В письме Рюмина говорилось:

«Считаю своим долгом сообщить Вам, что товарищ Абакумов, по моим наблюдениям, имеет наклонность обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе органов МГБ …

Тов. Абакумов не всегда честными путями укреплял свое положение в государственном аппарате, и он является опасным человеком для государства».

Судьба Виктора Семеновича Абакумова решалась в ночь на 5 июля 1951 года в кремлевском кабинете Сталина. В половине первого ночи в кабинет к вождю зашли Берия, Маленков, Молотов и Булганин. Через тридцать минут вызвали на беседу ожидавшего в приемной министра государственной безопасности Абакумова. Вопросы задавал Сталин. Абакумов отвечал честно и четко — не «плавал», понимая, что эта встреча в таком составе началась неожиданно, как всякая неприятность.

Примерно через полчаса двери сталинского кабинета открылись, и в проеме показалась сконфуженная физиономия подполковника. Это был Рюмин. Так Сталин как заправский дознаватель устроил очную ставку между начальником и подчиненным. Министр гневно опровергал все обвинения. Маленков суетился, пытаясь включиться в процесс, но Сталин его одернул, мол, я тут главный следователь. Естественно, он никаких оправданий со стороны Виктора Семеновича не принял и, повернувшись в сторону подполковника, которого видел первый раз, сверкнув очами, в которых плавали сполохи гнева, почему-то тихо проговорил:

— Вот простой человек, а насколько глубоко понимаете задачи органов госбезопасности. А министр не в состоянии никак разобраться …

После этих слов мозги у Абакумова закипели, но ему не дали выговориться до конца. Он понял — готовится его шельмование.