Анатолий Терещенко - Хрущев. Охота на силовиков

11 июля 1951 года политбюро приняло постановление «О неблагополучном положении в МГБ СССР». Документу был присвоен высший гриф секретности — «особая папка». В нем, в частности, говорилось:

«Снять Абакумова В. С. с работы министра государственной безопасности СССР как человека, совершившего преступления против партии и Советского государства, исключить из рядов ВКП(б) и передать его дело в суд».

12 июля 1951 года Виктора Семеновича вызвали в Прокуратуру СССР. Он уже был готов к самому страшному — аресту, и все понял. Телефоны не работали.

Бывший начальник ГУКР Смерш считался одним из самых приближенных к Сталину людей, пока вождь не приказал его посадить и бить смертным боем. Статный и уверенный в себе профессиональный оперативник, ставший министром госбезопасности СССР, приглянулся Сталину. После начала войны, 19 июля 1941 года, Сталин поставил В. С. Абакумова во главе Управления особых отделов НКВД СССР. Он сменил на этом посту Анатолия Николаевича Михеева, который отправился по своей инициативе на фронт. Он возглавил армейскую контрразведку Юго-Западного фронта.

Дело в том, что перед арестом Абакумова Лаврентий Павлович Берия распорядился переключить телефоны кремлевской АТС: домашний на дежурного офицера в комнате охраны, а служебный — на приемную. Это сталинский нарком Берия сделал для того, чтобы Абакумов не смог соединиться с ним. Тут трусость множилась на коварность.

«Мне трудно будет отвечать ему на вопрос в лоб — он настырный. Да и хозяин что подумает … Уши донесут о разговоре, — рассуждал сам с собой человек из сталинской обоймы. — У таракана усы длинные. Он ими далеко слышит».

Это говорил человек, готовивший операцию по противодействию группе немецких террористов во главе с Отто Скорцени, планировавшей уничтожить «Большую тройку» в лице Сталина, Рузвельта и Черчилля на Тегеранской конференции в 1943 году. Нацисты назвали готовившийся теракт операцией «Длинный прыжок». Скоро и он будет готовить такую же операцию. Лаврентий понимал, что хозяин Кремля болен старостью, а потому свиреп. И ему не стоит перечить, а тем более перебегать дорогу. Для него Абакумов, особенно в войну, всегда был конкурентом. Часто опережал его в докладах Сталину.

Жена министра госбезопасности Антонина Андреевна Смирнова плакала, качая полуторамесячного сына Игоря и пристально вглядываясь в посеревшее лицо мужа. Слегка прищуренные глаза и игра на скулах тугих желваков — вот то, что запомнилось молодой женщине на лице супруга. Она не знала, что в этот момент она прощалась с ним навсегда.

— Разберутся в навете … Кругом завистники и измена. На крест для распятия я не дамся, — рубил короткими фразами бывший руководитель и герой Смерша.

— Ой, Витя, время сегодня препоганое. Хозяин стареет, вот и вьются вокруг него шептуны, желающие ему не здоровья, а гибели, — стонала Антонина, еще недавно секретарь морского отдела военной контрразведки, ставшая год назад женой любимца коллектива, в первую очередь женского, и не только на Лубянке. В Главном управлении контрразведки работали машинистками, секретарями, делопроизводителями много девушек, которым нравился их высокий, подтянутый, до синевы выбритый, наглаженный, с копной густых русых волос, всегда аккуратно причесанных, начальник. Он был требователен, но никогда не обижал подчиненных зря …

Генеральный прокурор, государственный советник юстиции 1-го класса Г. Н. Сафонов объявил вошедшему В. С. Абакумову два постановления — о возбуждении уголовного дела по признакам статьи 58–1 «б» УК РСФСР (измена Родине, совершенная военнослужащим) и об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей.

После необходимых «процедур» подследственного поместили в одиночную камеру следственного изолятора тюрьмы № 14 Управления МВД по Московской области — Матросской Тишины.

Виктор Семенович хорошо знал историю этого учреждения. Ему было известно, что в 1775 году на этом месте был основан смирительный дом для «предерзостных», который находился в ведении Общества признания. «Предерзостным» оказался и он. В 1870 году смирительный дом был переименован в «Московскую исправительную тюрьму» на 300 мужчин и 150 женщин, а в 1912 году тут были возведены тюремные здания.

В годы советской власти в 1918 году на базе тюрьмы был создан так называемый «Реформаторий» для несовершеннолетних, затем «Кожевническая исправительная колония». После казни Абакумова с 1956 года здание именовалось — «СИЗО № 1 ГУВД Москвы».

Только начальник этой тюрьмы знал, кто обозначается в ней, как «заключенный № 15». Именно такие меры предосторожности были приняты в отношении бывшего всесильного и всемогущего главы МГБ СССР.

По рассказам очевидцев-чекистов тех событий журналисту, руководителю историко-архивной службы «КомерсантЪ» Евгению Жирнову, « … содержали Абакумова в более, чем сносных условиях и будто даже обед доставляли из его любимого «Арагви». Никаких признательных показаний он не давал. И тогда в следственной части по особо важным делам МГБ (министром ГБ с 9 августа 1951 года по 14 июня 1953 года был партийный функционер С. Д. Игнатьев — Прим. авт .) был составлен альбом с фотографиями вещей, изъятых у Абакумова при обыске. Теперь такой список вряд ли кого-нибудь удивит, но тогда десятки пар обуви, ворох галстуков и все прочее было попаданием в десятку. Ходивший в латаных сапогах Сталин приказал обращаться с Абакумовым как с государственным преступником».

Как только Абакумов отправился в прокуратуру, в доме № 11 по Колпачному переулку произошел обыск при плотно зашторенных окнах.

При обыске в его кабинете следователи обратили внимание на большое количество бумажной золы — пепла, что свидетельствовало о сожжении многих документов, которые хранились, очевидно, дома. Однако сжег бывший министр не все. В ящике письменного стола изъяли документы, на которых стоял гриф «совершенно секретно». Это были компроматы на Л. П. Берию и Г. М. Маленкова. На первого — о его сексуальных шабашах, а на второго — копии заявлений по линии бракованных самолетов. Это были своеобразные скелеты в шкафу.

А что касается барахла, то, наверное, для министра ГБ с окладом 25 тысяч рублей, а до этого — руководителя ГУКР Смерш, эти тряпки были мелочью. У Г. К. Жукова и у некоторых других генералов находили трофейных вещей, в том числе мебели и антиквариата, картин, тканей и гобеленов, еще больше. Да, их снимали с должностей, но не расстреливали.

13 июля арестовали и жену Абакумова — Антонину, вместе с грудным ребенком. Как писал К. Столяров: «ребенок причинил сотрудникам прокуратуры Союза ССР массу хлопот — у матери сразу пропало молоко, и чтобы мальчик выжил, им пришлось позаботиться об искусственном питании».