Сергей Нечаев - Маркиз де Сад. Великий распутник, скандальный романист или мечтатель-вольнодумец?

Все сказанное маркизу представлялось вполне разумным объяснением, но суд тем не менее распорядился вновь отправить его в крепость Пьер-Ансиз.

С чем это было связано? Скорее всего, тут постаралось семейство де Монтрей. Они, по-видимому, полагали, что несколько месяцев заключения в крепости пойдут на пользу их своенравному «родственничку». Его спасли от обвинения в серьезном уголовном преступлении, но это не значит, что ему не придется дорого заплатить за содеянное.

С другой стороны, такое внимание к маркизу де Саду объяснялось еще и тем, что истязания его жертвы явно имели сексуальную подоплеку, а это считалось страшным грехом. Понятно, что XVIII век не блистал пуританской моралью. Как мы уже говорили, это была эпоха «куртизанства», и практически все дворяне имели «фавориток», любовниц и т. п. Однако и до провозглашения сексуальной революции тоже было еще очень далеко, поэтому секс вне брака все же считался развратом. Не говоря уж об оральном и анальном сексе. Например, тот же анальный секс в те времена приравнивался к зоофилии (содомии) и наказывался чуть ли не смертной казнью. Лишь в конце XVIII века смертная казнь за это была заменена тюремным заключением или ссылкой. Плюс, конечно же, имело место похищение и насильственное удержание женщины.

Все это, хотя и было основано лишь на противоречивых словах самой Розы Келлер, которая потом от них отказалась, превратило этот достаточно обычный эпизод распутного поведения молодого человека в некий эротический детектив, а маркиза де Сада – в легендарный персонаж Шарля Перро по прозвищу «Синяя Борода», который жестоко убивал своих жен.

Как бы то ни было, после всего этого узником крепости Пьер-Ансиз маркиз де Сад оставался на протяжении еще пяти месяцев.

Если бы юстиция того времени находилась на уровне гуманных и нормальных взглядов, то маркиз де Сад не провел бы в заключении более двадцати лет. Он с первого же момента попал бы в дом для душевных больных, и в молодые годы половой дефект при известном режиме и разумной диете мог бы значительно смягчиться. Но юстиция того времени считалась со всем, кроме здравого смысла и науки. Мнение озлобленной тещи столь развратного зятя было гораздо более влиятельно, чем все доводы людей науки.

Анри Д’АЛЬМЕРА, французский историк

От себя добавим, что несправедливость по отношению к маркизу не могла не выглядеть нелепой, ведь половая распущенность аристократов, придворных и даже самого короля в те времена переходила всякие границы. Наверное, власти просто решили, что настал момент обуздать подобное поведение, и маркиз де Сад оказался наиболее удобным «козлом отпущения».

Мы уже рассказывали выше про «Олений парк» Людовика XV в Версале, в котором он регулярно уединялся с девушками, специально приготовленными для него мадам де Помпадур. И, кстати говоря, там все развивалось по той же схеме, что и у маркиза де Сада: особым вниманием у короля пользовались молодые сексуально активные женщины из простонародья.

По сути «Олений парк» это был тот же «маленький домик», что и у маркиза де Сада. И подобные «маленькие домики» – результат испорченности нравов XVIII века – имелись у многих дворян. Это раньше «парочки», желавшие пошалить, просто удалялись в один из кабачков на берегу Сены, подальше от центра. Теперь же все изменилось…

Только вот король мог менять партнерш, когда ему вздумается, и были они на любой вкус, а вот маркиз де Сад со свойственной ему неразборчивостью приводил в свой «маленький домик» в основном актрис и простых публичных девок, случайно встреченных им на панелях Парижа. Как утверждает Анри д’Альмера, «он любил быстроту в развязке, и потому его победы были в большинстве не в избранном обществе; от тех, на кого обращал внимание, он требовал только молодости, красоты и покладистого характера».

Удивительно, но на фоне наиболее отвратительных и жестоких эпизодов, имевших место в «Оленьем парке», нанесение маркизом де Садом нескольких ударов плеткой какой-то там Розе Келлер представлялось просто-таки невинной забавой. Более того, когда на смену маркизе де Помпадур пришла мадам Дюбарри выяснилось, что и та, когда у нее возникало подобное желание, могла высечь любую из своих прислужниц.

Тем не менее, так называемое «дело Розы Келлер» получило еще более шумный общественный резонанс, чем история с Жанной Тестар.

В конце августа 1768 года Рене-Пелажи, получив на руки разрешение повидаться с мужем, отправилась в Лион. Она была уверена, что ему придется пробыть там очень и очень долго. Однако 16 ноября король вдруг отдал приказ об освобождении маркиза де Сада. Правда, это было условное освобождение. Маркизу предписывалось отправиться в Лакост и оставаться там. В результате, проклиная в душе Розу Келлер и законы, поставившие «задницу шлюхи» выше его личной свободы, он принял эти условия и двери темницы распахнулись.

В романе «Алина и Валькур», являющемся автобиографией маркиза де Сада, мы можем найти его следующие возмущенные строки:

«Только в Париже и Лондоне эти презренные твари находят поддержку. В Риме, Венеции, Неаполе, Варшаве и в Петербурге их спрашивают, когда они обращаются к суду, заплатили ли им? Если нет, то требуют, чтобы им было уплачено: это справедливо. Жалобы на дурное с ними обращение не принимаются, а если они вздумают докучать суду со всякими сальностями, их заключают в тюрьму. Перемените ремесло, говорят им, а если оно вам нравится, терпите его шипы.

Публичная женщина – это презренная рабыня любви. Ее тело, созданное для наслаждения, принадлежит тому, кто за него заплатил. С ней, раз ей заплачено, все дозволено и законно».

Однако возмущение – возмущением, но теперь маркизу предстояло стать образцовым мужем и примером поведения в аристократическом обществе.

И он честно попытался им стать: в 1769 году (27 июня) у него даже родился второй сын – Донасьен-Клод-Арман. Тем не менее при первой же возможности он покинул Лакост. Несмотря на запрет короля жить в Париже, маркиз де Сад разыграл страшный приступ геморроя, от которого страдал на самом деле, и обратился с просьбой о получении соответствующего медицинского лечения. И ему позволили поселиться вблизи от Парижа, где он мог оставаться до тех пор, пока будет избегать общества.

Говоря о втором сыне следует отметить, что зачат он был, без всякого сомнения, во время одного из посещений Рене-Пелажи своего мужа в крепости Пьер-Ансиз. Это свидетельствует о том, что заключение маркиза не выглядело таким уж строгим.

Кстати сказать, обоих мальчиков мадам Кордье де Лонэ де Монтрей полюбила до самозабвения, проявляя при этом ревность собственника, ставшую для их отца главной причиной многих неприятностей.