Леонид Млечин - 1991. Заговор? Переворот? Революция?

Во время путча на Старой площади царила боязливая тишина. Приехал с дачи секретарь ЦК КПСС по международным делам Валентин Михайлович Фалин.

В аппарате было известно, что Фалин недоволен линией Горбачева в немецких делах. В какой-то момент, вербуя сторонников, Крючков заговорил с ним о «неадекватном поведении» президента, которое «всех беспокоит». Ни о чем не подозревавший Валентин Михайлович предложил откровенно поговорить с Горбачевым. Больше председатель КГБ ему не звонил.

Заместитель заведующего международным отделом (и будущий пресс-секретарь президента) Андрей Грачев зашел к Фалину:

— Ведь это же авантюра! И что будет с Горбачевым?

Фалин нехотя ответил:

— Он сам виноват. Мы его предупреждали, что он спровоцирует военных. Да и партию он уже ни во что не ставил. А авантюра или нет, в ближайшие дни увидим.

В те дни многие люди открылись с неожиданной стороны.

Утром 19 августа председатель Совета Союза Иван Лаптев соединился с Лукьяновым:

— Что с Горбачевым? Что вы задумали?

— А я тут ни при чем. Лежит, говорят, ни на что не реагирует. Вчера к нему летали…

— Пусть не вешают тебе лапшу на уши! — закричал Лаптев. — Я только что разговаривал с Вольским, Бакатиным, Ревенко — все они еще вчера общались с президентом. Никакой болезни у него нет, чуть спина побаливает и только. Давай срочно собирать сессию Верховного Совета.

— Ну, не знаю, не знаю, — нехотя ответил Лукьянов. — Про Горбачева я, конечно, выясню и, если что не так, все сделаю, ты же понимаешь. А сессию мы можем созвать по регламенту только через семь дней, двадцать шестого.

Других, менее осведомленных депутатов Верховного Совета Анатолий Иванович Лукьянов убеждал, что своими глазами читал медицинское заключение о бедственном состоянии здоровья Горбачева.

Пока в Кремле и на площади Дзержинского лихорадочно готовились к государственному перевороту, Борис Николаевич Ельцин находился в Казахстане. Накануне к Назарбаеву приезжали руководители среднеазиатских республик — президент Узбекистана Ислам Абдуганиевич Каримов, президент Таджикистана Кахар Махкамович Махкамов и президент Туркмении Сапармурат Атаевич Ниязов. Вместе с Назарбаевым они подтвердили свою готовность подписать 20 августа союзный договор и призвали другие республики присоединиться к ним.

Российского президента в Алма-Ате принимали с особым почетом. 18 августа после официальных мероприятий Ельцин и Назарбаев сыграли партию в теннис, съездили на конезавод, полюбовались скачками и отправились на Медео.

Здесь уже были расставлены юрты, и московский гость оказался на пикнике. Пригласили артистов. Назарбаев играл на домбре, Ельцин продемонстрировал свой коронный номер — игру на деревянных ложках. Российский президент не упустил случая искупаться в ледяной воде горной речушки. Температура воды была не выше тринадцати градусов.

Ельцин собирался вылететь домой в четыре часа дня. Но пикник удался на славу, российский президент расслабился. Любезный Назарбаев предложил отложить отлет на пару часов. Потом говорили, вспоминал ельцинский помощник Лев Евгеньевич Суханов, что если бы самолет вылетел в четыре, его бы сбили. Документально эта версия не доказана. Хотя…

Еще когда Ельцин только стал главой Верховного Совета России, он должен был лететь в Якутию — рейсовым самолетом. Накануне получил телеграмму без подписи: «Если полетите сегодня в Якутск, самолет будет взорван в воздухе. Подумайте…»

Во время заседания Высшего консультативного совета Ельцин показал телеграмму генералу Дмитрию Волкогонову.

— Может быть, действительно перенести поездку в Якутию? — предложил опытный Дмитрий Антонович. — С этим не шутят…

— Они меня испытывают, проверяют, — уверенно ответил Борис Николаевич. — Может, надеются, что я дрогну.

Не дрогнул. И полетел…

18 августа 1991 года самолет президента России приземлился в Москве в час ночи. Российские руководители, включая председателя КГБ РСФСР генерала Иваненко, встречали его в аэропорту.

Президент спросил главного российского чекиста:

— Как обстановка? Все ли спокойно?

Иваненко:

— Честно говоря, у меня не было информации, что назревает нечто тревожное. Разговоры шли, что готовятся уличные беспорядки — на осень. Что вынашивается план натравить на российское руководство шахтеров. Ну, все это были глухие какие-то, не очень достоверные сведения. Я с некоторыми помощниками Крючкова находился в близких отношениях. По-свойски просил: если будет назревать что-то чрезвычайное, дайте знать, что затевается. Никто не предупредил. Потом выяснилось, что мои друзья не были допущены к этому замыслу.

Конечно, то, что в российском КГБ «проморгали» путч, можно поставить нам в вину. Уже после всех событий, 22 августа, на заседании Верховного Совета РСФСР Руслан Хасбулатов потребовал меня к ответу: «А где у нас товарищ Ива-ненко?» Меня вызвали на трибуну — доложить, что я знал накануне. Упрекнули: «Как же ты прозевал путч?» Пришлось оправдываться. Но нам и не ставилась задача работать против Крючкова, «обкладывать» его агентурой. Да в моем распоряжении и было тогда всего лишь двадцать три сотрудника. На Лубянке я и мои сотрудники находились в изоляции, поэтому мы ничего не смогли узнать о готовящемся путче.

19 августа в седьмом часу утра председателю КГБ России позвонил его заместитель генерал Владимир Поделякин:

— Включи телевизор!

Иваненко включил. Передавали обращение Государственного комитета по чрезвычайному положению. Потом «Лебединое озеро»… Вызвал автомобиль из гаража КГБ. Машина пришла к половине восьмого.

— Первый порыв — ехать на Лубянку, разбираться. А потом что-то меня тормознуло. Думаю: туда можно заехать — и не выехать, не выйти оттуда. Двинусь-ка я лучше, думаю, в Белый дом.

В восемь утра Иваненко вошел в Белый дом, где размещалось тогда российское руководство. В приемной Бурбулиса его помощник — Александр Николаевич Кричевский — на телефонах:

— Виктор Валентинович, что происходит?

Иваненко, не колеблясь:

— Авантюра. Авантюра на три дня. Решили люди показать силу. Напугать.

Позвонил Ельцин из Архангельского:

— Хорошо, что вы появились. Доложите, что происходит.

Иваненко ответил искренне:

— Борис Николаевич, принимаю меры к получению информации, сам ничего не могу понять.

Ельцин положил трубку. За этим стояло скрытое раздражение: что же вы, ничего не знаете!

Иваненко по АТС-1 набрал номер Крючкова. Удивительно — телефоны не отключены. Путч, а все телефоны у российского руководства работают. Для чего? Прослушивать? Всех? Не хватит сил на это.