Ричард Роуэн - Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций

Когда-то объединившись, это смертоносное общество питало мечту Великой Сербии диким патриотизмом, сочетая в себе учение ВМРО или ранних иезуитов с террористическими порывами русского нигилизма. Оказывая мощное влияние на внутренние правительственные круги, ассоциация, по слухам, приняла в свои ряды кронпринца Александра, Пашича, первого министра, и Путника, начальника генерального штаба Сербии. Но нас больше всего интересует признание того факта, что в мае и июне 1914 года лидером «Народной обороны» был полковник Драгутин Дмитриевич, глава сербской секретной службы. Благодаря индустрии организованных цареубийц и по нелепому сочетанию фанатичной секретности и государственной секретной службы балканская «Черная рука» за одиннадцать лет увеличила квоту убийц с пятидесяти до миллионов, спровоцировав мировую войну.

В наше время остается мало сомнений в том, что глава сербской секретной службы, действуя в данном качестве, а также в еще более секретной роли руководителя «Народной обороны», разработал и организовал заговор, замышлявший убийство наследника Габсбургов во время его визита в Боснию. Начиная с 1908–1909 годов обстановка в Сербии накалялась. Сербы не могли простить ни аннексию, ни унизительную и топорную «дипломатию», которая заставила их уступить и согласиться на это. Воинственные выступления и публикации, шпионаж, слухи, стычки на границах, националистическая пропаганда — все это накапливало запасы топлива. И затем, после победоносного завершения Первой Балканской войны, последовала преднамеренная сдержанность Австрии в отношении Сербии.

Ослабление турок, пример победы Италии в Триполи вдохновили балканских союзников обязать ВМРО потребовать автономии для Македонии. Как нам известно, греки, сербы и болгары совместно одержали победу; и Сербия приготовилась забрать свою долю добычи, заключив соглашение — с Северной Албанией. Что означало славянское государство на Адриатике; и Австрия, категорически отвергнув эту идею, принялась за мобилизацию. Россия, главный спонсор маленьких стран, вытеснявших турок из Европы, ответила — спустя пять лет после обмена Эренталь — Извольский — мобилизацией. Но в то время Германия не пребывала в воинственном настроении и присоединилась к Франции и Британии, дабы предотвратить европейскую опасность. Создание независимого албанского государства отослало Сербию к Македонии, чтобы получить обещанную компенсацию. И как результат надвигающейся схватки во Второй Балканской войне Сербия вышла с главным территориальным выигрышем, в основном за счет Болгарии.

Вена с тревогой наблюдала за этим новым и неожиданным шагом великосербского движения. Летом 1913 года генеральный штаб Австро-Венгрии призвал к немедленной атаке измученную войной Сербию. Германия по-прежнему предпочитала более умеренную позицию, обрушив на Россию новое оскорбление, распространив свой контроль над реанимированными военными силами султана. Российская государственная власть ответила ставкой на Румынию, что явно указывало на создание нового балканского союза, вызвавшего у Вены очередной приступ нервной дрожи.

Единственным лекарством, которое приходило на ум правителям Австро-Венгрии в преодолении недовольства подчиненных меньшинств, являлась полиция и военный шпионаж. Смертельная доза этого самого лекарства была тем, что их проницательные умы прописали для мнимого государства, Сербии, преступление которой заключалось в ее магнетическом влиянии на различные и крайне напряженные внутренние части империи.

Летом 1914 года в Боснии должны были состояться маневры австрийской армии. Планировалось, что эрцгерцог Франц Фердинанд, как наследник престола, посетит их и затем, в сопровождении супруги, нанесет официальный визит в Сараево. Было объявлено, что он прибудет в боснийскую столицу 28 июня — это была годовщина полного поражения сербов в 1386 году на Косовом поле. В Сербии это посчитали символичным.

По иронии судьбы славянские националисты, заявляя свой протест против австро-венгерского угнетения, выделили и убили единственного влиятельного человека в Австрии, который был их другом. Франц Фердинанд много размышлял над восстановлением имперской структуры, в которой несколько меньшинств были бы связаны друг с другом не шпионами, страхом или силой, а либеральной федерацией. Но для боснийских славян он символизировал тиранию Вены, а для экстремистов «Черной руки» казался еще более опасным, потому что его мечта о примирении внутри империи могла затмить их мечту о югославском союзе — прелюдии к Великой Сербии.

Полковник Дмитриевич не сыскал почетного места в истории военной разведки, но как предводитель убийц покрыл себя омерзительной славой. Набрав с дюжину молодых людей, многим из которых не было и двадцати, он подтолкнул их к фанатичной идее смертоносного мученичества. Под его руководством новоявленным убийцам раздали гранаты и браунинги и обучили, как ими пользоваться. Их снабдили деньгами и всем необходимым — а также цианистым калием, чтобы, в крайнем случае, покончить с собой.

Правительство первого министра Пашича уже воевало с ВМРО из-за управления недавно оккупированной македонской территорией и по этой причине пользовалось враждебностью комитаджи сербской «Черной руки». Теперь не вызывает сомнения, что Пашичу и некоторым из его коллег стало кое-что известно о террористическом заговоре. По всем пограничным постам было послано приказание не допустить проникновение тайных агентов через боснийскую границу. Однако многие пограничники являлись членами «Народной обороны» и подчинялись Дмитриевичу. Они игнорировали гражданское правительство — и все до одного убийцы-новички пробрались через границу в Сараево.

Сербский министр в Вене, Йованович, прибыл в Бальплатц, где увидел одного из помощников графа фон Берхтольда, и произнес что-то невнятное об особой опасности в Боснии, что сочли за прекрасный образец намеренной славянской грубости.

Франц Фердинанд понимал всю опасность своего визита. Он пытался отговорить жену ехать с ним, но как офицер и наследник престола счел обязанным выполнить свой долг. При таких обстоятельствах австрийская полиция и военные чиновники должны были принять чрезвычайные меры. Но вместо этого в боснийской столице было выставлено на обозрение только циничное безразличие к охране крайне непопулярного «либерального» наследника.

Генерал Потиорек, военный губернатор Боснии и Герцеговины, сделал не меньше Дмитриевича, чтобы посодействовать замыслу сербского убийства. Для такой служебной халатности нашлись различные объяснения. Его некомпетентность — подтвержденная многочисленными поражениями, которые он потерпел как командующий армией в мировой войне, — одна из самых снисходительных. Подозрительно мало было полицейских. Никаких солдат, выстроившихся вдоль улицы; не был обеспечен даже жандармский резерв. Каждая договоренность вызывала путаницу. Предложение в Белграде уже было принято.