Ричард Роуэн - Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций

С течением времени эта деятельность превратилась в умелую и крепко сколоченную тайную организацию, но вначале «подпольщики» действовали, исходя из чисто гуманитарных побуждений. У них и в мыслях не было сражаться против Германии на стороне союзников. Небольшой английской экспедиционной армии, отступавшей от Монса, пришлось оставить немало раненых. Их подбирали местные санитарные отряды, организованные бельгийскими врачами, затем укрывали и выхаживали в гражданских больницах, лечебницах и частных домах в Ла-Бувери, Ваме, Фрамери, Виэри, Патюраже, Кьеврене и других местах по соседству с Монсом.

Некоторые из этих раненых англичан были обнаружены немцами. Оккупанты расклеили объявления, в которых жителям приказывалось доносить обо всех таких случаях, но это только пробудило в честных бельгийских гражданах воинственный дух. Кто стал бы выдавать покалеченных и ослабевших раненых ненавистному врагу, чтобы их загнали за колючую проволоку, как военнопленных? В клинике доктора ван Хасселля в Патюраже слишком занятые другими делами немцы не заметили нескольких раненых солдат. Это способствовало появлению разнообразных планов тайной переброски выздоравливавших англичан, французов и бельгийцев за пределы зоны боевых действий.

Подполковник Гибс, залечивавший рану ноги, полученную в битве при Ваме, выздоровел и еще до того, как битва на Марне остановила германскую лавину, начал переводить группы солдат по суше в Остенде. Их снабжали деньгами, пайками и бельгийскими удостоверениями личности, которые в то смутное время достать было нетрудно; местные патриоты охотно служили им проводниками. 8 октября 1914 года генерал Ролинсон еще находился вблизи Гента со смешанным отрядом британских регулярных войск, французских территориальных войск и бригадой морских стрелков. Но падение Антверпена привело к полной эвакуации Бельгии. По настояниям англичан бельгийцы открыли шлюзы, и море затопило равнину, остановив продвижение правого крыла германских войск. Такой пункт, как Остенде, для задуманных Гибсом операций уже не годился, нужно было искать других возможностей на голландской границе.

Электрифицированные заграждения на границе, которые возникли в конце войны, не составляли проблемы. Но главная трудность заключалась в отсутствии укрытий на полпути к границе, где беглецы могли бы подождать, пока не зайдет луна и пока не соберется достаточно большая группа, чтобы переправиться в Голландию. Проводники — в большинстве своем опытные контрабандисты — переводили через границу по 10–20 человек зараз.

Доктор ван Хасселль отправился в Брюссель в надежде найти помощь. Мисс Кавелл он знал еще как начальницу школы сестер милосердия и решил обратиться к ней. Так как она ухаживала за ранеными с самого начала войны, то, видимо, охотно откликнулась помочь. Первым английским солдатом, направленным к ней, стал сержант Мичин из Чеширского полка. В дальнейшем солдат прибывало все больше, ей пришлось обратиться за помощью к своим друзьям, и многие соглашались спрятать одного или нескольких беглецов в своей квартире. Так возникла так называемая «кавеллевская» организация, чью деятельность впоследствии немцы признали столь подрывной и опасной. Медсестра Кавелл всего лишь упрашивала надежных друзей в Брюсселе дать убежище выздоравливающим беглецам.

Военные пропагандисты часто цитировали последние слова Эдит Кавелл, произнесенные в тот момент, когда она стояла перед взводом немецких солдат с направленными на нее ружьями: «Стоя здесь, перед лицом Вечности, я нахожу, что одного патриотизма недостаточно». Весьма вероятно, что эти слова были выдуманы после ее казни каким-нибудь слишком сентиментальным журналистом. Но приписываемая ей трогательная фраза могла спасти мисс Кавелл и ее соратников от постигшей их участи, если бы они смогли руководствоваться ею.

Членов кавеллевской организации, крепко спаянных общими идеалами патриотического долга, трудно вообще назвать «организацией». У них никогда не было руководителя, ответственного капитана, держащего руку на штурвале или на предохранительном клапане, не было настоящего разделения труда и умения действовать согласованно. Слабо связанные между собой группы были объединены общим стремлением перехитрить опытных работников контрразведки германских властей. Как верно заметил один из послевоенных историков этой «организации», удивляться надо было тому, как она смогла продержаться почти год в окружении целого полчища предателей-осведомителей.

Доктор Толлимак Булл, член английской колонии в Брюсселе, арестованный в 1916 году после усердной работы по оказанию помощи военнопленным и молодым бельгийцам призывного возраста, желавшим бежать в Голландию, поведал о затруднениях Эдит Кавелл. Он рассказал о ее неустанных стараниях оградить интересы школы сестер милосердия, которой она руководила, и в то же время ее страстном желании не отказываться ни от какой предложенной ей патриотической миссии. Пользуясь самоотверженностью Кавелл, менее отважные люди эксплуатировали ее. Она как-то пожаловалась доктору Буллу, что однажды к ней привели из Боринажа, из округа Монс, не меньше 34 солдат сразу. Он полагает, что она ясно предвидела свою участь.

Из-за ее мученической кончины любой вклад, сделанный ею в деятельность группы, был использован союзниками в целях пропаганды. Многое было преувеличено или даже приписано ей.

В районе Монса сбором людей и отправкой их в Брюссель ведал Капио, который с самого начала взялся бесстрашно разыскивать и устраивать на лечение раненых союзников. Ему удалось заручиться активным сотрудничеством герцога Реджинальда де Круа и его сестры, герцогини Марии, и эти отпрыски старинного аристократического рода укрывали беглецов в своем замке Беллиньи. Отважная француженка мадемуазель Тюлье разыскивала солдат, прятавшихся в лесах Версаля, и добиралась до самых окрестностей Камбрэ. Помимо обеспечения необходимыми бельгийскими удостоверениями личности, Капио занимался вербовкой надежных людей для сопровождения беглецов в Брюссель. Графиня Жанна де Бельвиль предоставила свой замок в Монтиньи-сюр-Рок в качестве убежища для выздоравливающих английских раненых.

Решение пойти дальше и обеспечить переброску десятков бельгийцев и французов, желавших вернуться в свои национальные войска, было, скорее всего, добровольным. Другие гражданские комитеты теперь целиком посвящали переброске свою тайную деятельность, и, поскольку люди, которых они переправляли, были молоды и здоровы и, будучи местными уроженцами, говорили на бельгийском языке, особых проблем с ними не возникало. А вот с отставшими от своих частей или ранеными англичанами дело обстояло сложнее, хотя прилагались все усилия, чтобы они не были обнаружены. Любительские комитеты работали настолько успешно и смело, что один из них, например, успел переправить через границу за четыре месяца не менее 3000 человек, другой за тот же период перебросил 800 человек по более длинному и опасному маршруту.