Ричард Роуэн - Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций

Говорят, что аббат Леклерк бежал глухой ночью в сторону Сент-Омера. Девушка, бросив его, преспокойно вернулась домой в Булонь, сообщив матери, что она объявлена вне закона, но ни в чем не повинна и готова отдаться в руки полиции. Можно себе представить изумление и ужас мадам де Превиль, ибо она до той минуты и не подозревала о безрассудном поведении дочери. Действовала она, однако, с поразительным хладнокровием и решительностью: отослала девушку обратно в Аббевиль к тамошним родственникам и велела как следует затаиться. Но не стоило ожидать слишком многого от самой преданной союзницы Леклерка. В городе, «кишевшем опытными полицейскими чинами, прибывшими из Парижа на поиски сообщников Леклерка, она просиживала у окна целый день, но пару раз осмелилась появиться на публичном балу. В один прекрасный день, вероятно в мимолетном проблеске благоразумия, она куда-то исчезла».

Что с ней стало? Вместе с аббатом и его секретарем, Пуа, Нимфу де Руссель де Превиль, известную под фамилией Дюбюиссон, почти год спустя заочно приговорила к смертной казни комиссия, заседавшая в Руане. Филиппа и еще одного рыбака по фамилии Дьеппуа, а также учителя Дюпоншеля также приговорили к смерти, и, к сожалению, привели приговор в исполнение. Всех троих казнили. Нимфа в одиночку пересекла большую часть Европы, пытаясь пробраться в Россию, но в конце концов села на корабль, шедший в Лондон, где ее странствия и окончились. Британское правительство, учитывая юный возраст приговоренной к смертной казни девицы, назначило ей ежегодную пенсию в 600 франков.

Леклерк, находившийся некоторое время в Англии, затем перебрался в Мюнстер, где тотчас же принялся заново связывать вместе оборванные нити секретной службы. Имперская полиция парализовала его почтовую контрабандную деятельность в округе Булонь; но линии связи можно было перенести в сторону, на Джерси и нормандское побережье. Неутомимый аббат добился этого с помощью своих избежавших разоблачения агентов в Париже и безотказной поддержки британского золота.

Кабинет министров короля Георга III оставался неравнодушным к стратегическим интригам. Они щедро сыпали золотом, питая глубокую веру в действенность секретной службы, и уважительно относились к периодическому безденежью хорошо осведомленных иностранцев. А тем временем их французские противники постоянно жаловались на нищету государственной казны и хроническую нехватку средств для секретной службы. Возможно, потому тайные операции Англии против Наполеона зачастую добивались успеха, что затем повторилось при мощной комбинации британской разведки и блокады в войне с Германией столетием позже. У высокопоставленных деятелей бонапартистского режима всегда можно было купить крайне важные сведения; поддержка нейтрально настроенных также приобреталась с помощью осторожно раздаваемых наградных.

Значительная часть шпионской программы, нацеленной против Империи, проводилась британскими дипломатическими представителями в Германии — советником в Штутгарте, полномочным послом в Касселе и, в особенности, Дрэйком, полномочным представителем, аккредитованным при баварском дворе в Мюнхене. Дрэйк так ловко раздавал взятки, что подкупил директора баварской почты, таким образом обеспечив себе доступ ко всей французской корреспонденции. И все же этот виртуоз шпионажа серьезно скомпрометировал себя, когда ему пришлось воспользоваться услугами человека, который оказался агентом французской контрразведки. Дрэйк щедро заплатил ему за ложную информацию, тогда как тот выудил у английского дипломата важные конфиденциальные документы, которые Наполеон поспешил предать публичной огласке.

Кунад, датский посланник, и Форбс, американский консул в Гамбурге, оказали большую помощь британской секретной службе, выдавая фальшивые паспорта с датскими и американскими именами. Французы утверждали, что и американский консул в Дюнкерке настолько рьяно содействует шпионам, что фактически является агентом английской разведки. В письме, адресованном контр-адмиралу Декре, император предупреждал: «Английские крейсеры взяли за правило приближаться к нейтральным судам, намеревающимся зайти в наш порт, снимать пару человек из экипажа и заменять их своими шпионами, которые таким образом получали возможность оставаться во французских портах на все время пребывания там нейтральных судов». Более того, подданные нейтральных государств, обнаруженные на кораблях, захваченных в море в качестве военной добычи, зачастую оказывались английскими агентами, которые были снабжены иностранными паспортами.

К тому же англичан обслуживала разношерстная армия наемных шпионов, и для некоторых щекотливых поручений они оказывались куда эффективнее фанатичных роялистов или сторонников Бурбонов, которые разыгрывали из себя бонапартистов лишь для спасения собственной шкуры и втайне презирали корсиканского «узурпатора». Русские, шведы, испанцы, евреи, торговцы, разносчики, бродячие клоуны и женщины — все они заслушивались чарующим звоном золотых гиней. И со всех концов континента, который в то время большей частью оказался замкнутым в границы императорской Франции по праву завоевания, в Лондон потоком полились сведения.

Английские агенты прибегали к разнообразнейшим трюкам для передачи своих донесений, или же им помогали организации роялистов, такие как у аббата Леклерка. Письма, с адресами датских, голландских, шведских, испанских или американских явок, составлялись с применением хитроумных кодов. В 1809 году французы перехватили и расшифровали письмо, «написанное сплошь нотными значками и по виду представлявшее собой невиннейшее музыкальное произведение». Письмо, найденное в бумажнике одного подозрительного лица, заключало в себе такую строчку: «Белье, которое я тебе посылаю, ты, перед тем как использовать, предварительно выстирай, очень уж оно липкое». На подогнутом крае нижней юбки оказался написанный химическими чернилами шпионский рапорт. Когда во Франции во время мировой войны раскрыли женщину-шпионку, прибегнувшую к подобной уловке, это сочли крайне изобретательным и оригинальным.

Излюбленной и почти безошибочной кодовой хитростью врагов Наполеона служили опознавательные термины. Существует секретный доклад министерства полиции императору, в котором французская контрразведка сообщала, что, по ее сведениям, специальные термины, заимствованные из области музыки и ботаники, больше не используются английской секретной службой — впредь в постоянных кодах врагов станут использоваться термины из области часового мастерства, домохозяйства и кулинарии.