Ричард Роуэн - Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций

Разведывательные операции, проводимые банкирскими домами, рассматривались как феномен развития секретной службы. Но стоит упомянуть об операциях Ротшильдов во время беспорядков в Европе ради поддержания того священного принципа, что корсиканец или какой-либо иной новоявленный диктатор дарует право уничтожать миллионы своих граждан, облачившись в горностаевую мантию и сочетавшись браком с юной герцогиней. Ротшильды надеялись, что Наполеон проиграет свою игру и не успеет погубить всю Европу до того, как погибнет сам. Этой уверенностью они фактически поставили на карту свое финансовое существование и даже самую жизнь. Поскольку братья Ротшильды распространили влияние по всему Европейскому континенту, стремительно превращавшемуся во французскую вотчину, им всего важнее было пренебречь судьбой Бонапарта и уберечь свое собственное величие. Со времен Фуггеров Европа еще не видела частной секретной службы, действующей ради такой благой цели. И если отвлечься от того, что за кулисами любой вражды к Наполеону стояла английская разведка, то это, вероятно, была лучшая из частных служб в лагере врагов императора.

Наполеон так часто испытывал на себе удары фунта стерлингов, что и сам привык полагаться на могущество ассигнаций, которые даже не всегда были законными. Префект полиции Паскье в своих мемуарах повествует, как его секретные агенты обнаружили тайную типографию, где за большое вознаграждение и только по ночам работали опытные печатники. Дом, в котором велась эта таинственная работа, находился на Плен-Монруж; он строго охранялся, вход в него был наглухо заперт и забаррикадирован. Происходило это незадолго до похода на Россию, в 1812 году. Паскье распорядился устроить полицейский налет. Взломав запоры, его агенты застыли в изумлении. Мастерская, как они и подозревали, печатала фальшивые ассигнации, но не французские или английские. Кредитки оказались австрийскими и русскими! Когда об этом было доложено в префектуру, Паскье велел оставить это дело. Главным печатником оказался некий господин Фен, брат одного из доверенных секретарей Наполеона, того самого, в обязанности которого входило чтение наиболее завлекательных выдержек из частных писем, поступавших в бюро почтовой цензуры.

Фальшивомонетчики, предупредили Паскье, подделывали купюры под личным патронажем императора. На эти деньги предполагалось покупать продовольствие во время предстоявшего колоссального нашествия на неприятельские страны. Добропорядочному Паскье объяснил это сам генерал Савари, заметив, что его венценосный владыка в этом случае лишь следовал примеру англичан. Теперь Савари внезапно оказался во главе всей наполеоновской полиции. Жозеф Фуше — непревзойденный специалист своего дела — пережил бури и опасные штили, подозрения и контршпионаж братьев Наполеона, но в конце концов был уволен с должности министра полиции, когда проявил признаки благоразумия.

Фуше не одобрял бесплодные и опустошительные планы императора. Он не видел причин избегать мира с Англией, и при его посредничестве то один, то другой банкир, в частности не пользовавшийся особым уважением Уврар, сторонник мира, отваживались на импровизированные переговоры. Во время путешествия по Голландии, где братья Бонапарта неуверенно пристроились на троне, Уврар и его переговоры были раскрыты. Наполеон счел это за оскорбительную дерзость. Стал ли Фуше теперь английским агентом? От Талейрана избавились — или он был изгнан из австрийского лагеря, будучи, по слухам, шпионом Меттерниха. Теперь Фуше туда же! Молодая императрица, как и многие другие, горячо просили за него. Простить его, снова оставить на службе! Но Наполеон заупрямился. Он тайно приказал Савари арестовать Уврара, друга и сообщника Фуше. Фуше пришлось смириться и уступить свое место.

Помешанный на войне император вроде агрессивного и безжалостного Наполеона может своевольно сместить даже столь изобретательного, не разборчивого в средствах и хорошо осведомленного министра полиции, как Жозеф Фуше. Он может прогнать его прочь, как конюха, но в этом случае велика вероятность оказаться перед необходимостью самому тушить пожар в своих конюшнях в течение нескольких бессонных ночей. Для Бонапарта 1810 года свойственно было заменить такой острый и гибкий инструмент, как Фуше, столь тупым и претенциозным орудием, как Савари. А для Фуше в любой период его жизни было свойственно нанести удар унизившему его человеку, вырыв яму своему преемнику.

У Савари не оставалось выбора. «Вы министр полиции. Присягайте и беритесь за дела!» — рявкнул император. Если царедворец и начальник императорской жандармерии и желал увильнуть от столь щекотливого назначения, ему не позволялось произнести это вслух.

Внезапно изгнанный Фуше — создатель самой эффективной и разветвленной полицейской системы в Европе — был не таким человеком, чтобы уйти неучтиво. Он был слишком ловок и хорошо осведомлен, слишком сдержан и рассудителен, чтобы решиться на открытое сопротивление. Но за всю свою неугомонную карьеру он приобрел демоническое чувство юмора и ребячливую склонность оставлять в дураках тех, кого имел причины презирать или бояться. На сей раз его выбор пал на Савари.

Годы влиятельного положения и деспотичной власти наложили на Жозефа Фуше священные обязательства по отношению к своему императору и Франции. Ему пришлось радушно принять генерала Савари, герцога Ровиго, ввести в дело, сделать так, чтобы на новом посту тот чувствовал себя как дома. У новоиспеченного министра имелись все основания ненавидеть и бояться Фуше, и теперь больше, чем когда-либо. И все же он позволил одурачить себя этому законченному интригану, которого унизил и который принял его по всей форме и с обезоруживающей сердечностью.

Савари имел неосторожность предоставить своему предшественнику «несколько дней» на приведение дел министерства в порядок. Фуше мог уложиться и в половину данного ему срока. Вместе с преданным помощником он провел следующие четыре дня и четыре ночи, переворошив все министерство. Любая мало-мальски значительная бумага изымалась из архивных папок, любой документ в этом обширном резервуаре шпионских донесений и политических сообщений удалялся ради спокойствия Фуше или чтобы сбить с толку его преемника. Все, что могло скомпрометировать людей, над которыми ему желательно было сохранить прежнюю власть, откладывалось в сторону, чтобы попасть затем в Феррьер, имение уходящего в отставку министра. Остальное предавалось огню.

Бесценные имена и адреса тех шпионов, которые служили Фуше в фешенебельном аристократическом квартале Сен-Жермен, в армии или при дворе, не должны были достаться Савари в наследство. Пусть ему останутся мелкие филеры, доносчики и осведомители, привратники, официанты, прислуга и проститутки — пусть он попробует с их помощью управлять полицией! Общий указатель был уничтожен; списки роялистских эмигрантов и наиболее конфиденциальная переписка исчезли; некоторым не слишком сенсационным документам присвоены неверные идентификационные номера. Таким образом, важнейшая часть огромной машины была с дьявольским коварством приведена в немыслимую мешанину. Старые агенты и служащие, на которых мог бы опереться Савари, были заранее подкуплены, чтобы одновременно работать в пользу низвергнутого министра и обо всем регулярно доносить тому, кто намеревался остаться их действительным хозяином. Ради того, чтобы сыграть такую злую шутку с Савари, коварному Жозефу пришлось уничтожить любимое дело всей своей жизни.