Ричард Роуэн - Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций

Рисунок энтомолога, скрывающий схему вражеской крепости

Он подкупил двух штабных офицеров, Вендта и Рульского, — что было еще опаснее, чем слать сообщение через вражескую границу, — и теперь передаваемая Макку фальшивая информация подтверждалась «сторонними» донесениями этих предателей. Оптимистически настроенному маршалу давали понять, что его монархические ожидания о разладе единства французов постепенно сбываются. Шульмейстер получал письма от якобы «недовольных» из наполеоновской армии. Из писем сыпались сплетни и рассказы «очевидцев» о росте недовольства среди военных, о гражданских беспорядках и прочих обстоятельствах, которые, имей они место в действительности, крайне затруднили бы Наполеону ведение его кампаний. С каким ликованием Макк читал эти письма, как и газету, которая печаталась по распоряжению Наполеона специально для нужд его шпиона. Экземпляры этой газеты высылали Шульмейстеру с демонстративными предосторожностями, и в каждом номере печатались статьи и заметки, подтверждавшие ложную «информацию» и убеждающие в ее истинности австрийского полководца.

Между тем Макк отнюдь не был франтоватым невеждой, совершенно не соответствовавшим порученному ему ответственному посту. Нет, это был опытный пятидесятитрехлетний военачальник, решивший добиться успеха и поэтому чрезмерно усердствовавший. Он слишком охотно верил тому, во что хотел верить, и потому сделался легкой добычей коварного эльзасца. Франция, уверял Шульмейстер, стоит на пути к бунту и Наполеону поневоле придется оттянуть свои лучшие войска к рейнской границе. Поверив этому, Макк с тридцатитысячной армией покинул такой стратегически важный пункт, как Ульм. Он намеревался преследовать маршала Нея и отступающий французский авангард. Вместо этого он нашел Нея во главе наступающей армии.

Ней готов был принять сражение, и уже это было довольно неожиданным; но еще больше озадачило Макка то обстоятельство, что на его флангах появились Мармон и Ланн, а затем Сульт и Дюпон. Мюрат, которому шпион теперь адресовал свои секретные сообщения, замкнул железное кольцо; и тремя днями позже, 20 октября, незадачливый австрийский «преследователь» сдался.

Шульмейстер, по-прежнему оставаясь «венгром», пробрался через линию фронта, совершил «невероятный побег» и как ни в чем не бывало вернулся в Вену. Здесь с поразительной ловкостью и дерзостью, какие были бы не по силам целому корпусу заурядных шпионов, он пробрался на тайные военные совещания, где поочередно председательствовали русский царь и австрийский император. Шпион выложил встревоженным союзникам утешительные вести с фронта, который перестал существовать. Из трех своих армий они только что лишились одной, и притом отлично снаряженной. Шульмейстер убедил их выслушать его и серьезно рассмотреть его соображения и планы, осуществление которых должно было вознаградить союзников за ульмскую катастрофу. С помощью фальшивых документов Шульмейстер сбивал союзников с толку и в то же время поддерживал регулярные сношения с Наполеоном.

Маршала Макка сочли изменником, впоследствии его разжаловали, лишили чина и держали в тюрьме до тех пор, пока его друзьям не удалось раскрыть всю правду о его якобы «измене». В начале ноября 1805 года, за месяц до поражения союзников под Аустерлицем, стали ходить слухи, разоблачающие Шульмейстера, и некоторые влиятельные лица, никогда не доверявшие этому обаятельному шпиону, отдали приказ о его аресте. Его вины хватало с лихвой, чтобы предать суду, осудить и расстрелять, если бы Мюрат не двинул свои войска с такой поспешностью. Французы заняли Вену 13 ноября, причем Кутузову, дожидавшемуся мощного русского подкрепления под командой Буксгевдена, пришлось решать дилемму: либо отступить и потерять столицу Австрии, либо подвергнуться атаке значительно превосходящих сил.

Решительность действий Мюрата спасла Шульмейстера для еще многих подвигов. Из австрийских архивов известно, что Шульмейстер и его сообщник, некий Людвиг Рипманн, находились весной 1805 года под арестом по обвинению в сношениях с врагом. На чем основывалось это обвинение, не указано; и так как о побеге Шульмейстера не упоминается, то надо думать, что он спасся при помощи подкупа.

Получив от Наполеона в награду небольшое состояние, Шульмейстер хвастался, что почти столько же заработал на своих услугах Австрии. Прикидывающемуся верноподданным шпиону и в самом деле невозможно было отказаться от денег Макка или французского императора за услуги секретной разведки, которые он им навязал. К тому же его бахвальство наживой в этом двурушничестве выдает в нем мелочную преступную натуру. И хотя Наполеон довольно щедро оплачивал услуги Шульмейстера, все же не ценил их так высоко, как, например, Бисмарк в свое время ценил вряд ли более значительные услуги «короля сыска» Штибера. Так что вознаграждения, которые Шульмейстер получал от Бонапарта, нельзя было и сравнивать с теми титулами, привилегиями и поместьями, которыми Наполеон осыпал гораздо менее полезных ему авантюристов.

Мастер шпионажа, Шульмейстер всегда готов был рискнуть своей жизнью, и не только на поприще секретной службы — когда он отправлялся в качестве разведчика во вражеские страны, даже с миссиями в Англию и Ирландию, — но и тогда, когда участвовал в сражениях, где проявил себя неустрашимым воином. Так, всего с тринадцатью гусарами он атаковал и захватил город Висмар. У Ландсхута он командовал отрядом, который штурмовал мост через Изар, и помешал неприятелю его поджечь. Работая на Савари, чьим доверием он неизменно пользовался, Шульмейстер возвратился в Страсбург, чтобы расследовать там волнения, вспыхнувшие среди гражданского населения. Здесь, во время внезапно вспыхнувшего мятежа, он отважился застрелить вожака восстания, по-наполеоновски лаконично усмирив народное недовольство одной-единственной пулей.

После повторного занятия Наполеоном Вены Шульмейстера назначили цензором, наблюдающим за печатью, театрами, издательствами и религиозными учреждениями. На этом поприще он проявил особую и похвальную проницательность, приняв меры к широкому распространению среди населения Австро-Венгрии сочинений Вольтера, Монтескье, Гольбаха, Дидро и Гельвеция, чьи произведения до той поры находились в монархии Габсбургов под строгим запретом, исходившим как от папской, так и от светской власти.

Наилучшее описание личности Шульмейстера оставлено нам Каде де Гассикуром, аптекарем Наполеона: