Ричард Роуэн - Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций

Мания величия Наполеона — это благодатный объект для знатоков исторических казусов. Шульмейстер с помощью своего видимого вероломства способствовал ускорению победы над Австрией, после чего восемнадцатилетняя австрийская принцесса прибыла во Францию как невеста завоевателя — положив начало сведению счетов Габсбургов с Шульмейстером. Могущественный завоеватель и будущий отец — всего несколько месяцев спустя после того, как Шульмейстера принудили оставить блестящую карьеру шпиона, следившего за всеми, начиная от Гете до королевы Луизы и царя, — принялся диктовать герцогу де Бассано, своему министру иностранных дел, письмо с жалобой князю Куракину, тогдашнему царскому послу во Франции. Император, на недолгое время ставший миролюбивым и нежно любящим супругом, пожаловался на шпионскую деятельность полковника Чернышева, военного атташе, бывшего адъютанта царя. Наполеон гневно обвинял Чернышева в том, что в Париже тот занимается исключительно подкупом. Чернышев, действуя неосторожно, был пойман на подкупе чиновника военного министерства, некоего Мишеля, которого теперь требовалось расстрелять. И Наполеон с негодованием отзывался о таком русском шпионаже, который заставил его отвлечь пули от поля боя на то, чтобы лишить жизни француза.

Действия императора, когда дело дошло до Шульмейстера, выглядят опрометчиво расточительными — он избавился от услуг самого изощренного военного секретного агента в истории Франции. Но он также отлучил от себя Фуше; он унизил Савари и пренебрег исключительным талантом Дамаре. Кто такой, в конце концов, был Шульмейстер и на что он мог бы понадобиться снова? Где, собственно, было Бородино, или Эльба, или Ватерлоо?

Любопытно отметить, что из всех тех, кто служил Наполеону Бонапарту или описывал его в то время или позже в мемуарах, только Шульмейстер обратил внимание на звучание голоса императора. Он описывает его как резкий и скрипучий, довольно высокий, и добавляет, что привычка Наполеона говорить сквозь зубы придавала шипящее звучание его речи.

Вероятно, Шульмейстер приобрел важность для императора слишком поздно. Поглощенный собственными острыми желаниями, Наполеон стал тяготиться амбициями преданных ему победителей и авантюристов. Он звал бывшего контрабандиста Карлом, но обращался с ним, как с лакеем. Ввиду того что Шульмейстер принял подобное обращение и в безумном вихре перебежчиков и эгоистичных интриганов сохранил верность императору, это свидетельствует лишь о том, что он был лакеем с гениальным талантом лицедея, притворявшегося шпионом.

В постоянно расширяющемся или сокращающемся, но всегда многочисленном, лагере противников Наполеона какой секретный агент мог бы сравниться с Карлом Шульмейстером? Чьи успехи среди агентов Британии, Австрии или их союзников могли быть приближены к его достижениям? И ни в одном из срывов или поражений Бонапарта не наблюдалось вмешательства никому не известного гениального шпиона.

С изменениями плана французского императора Блюхер познакомился при критическом стечении обстоятельств, что вылилось в победу союзников под Лейпцигом в 1813 году, когда его агенты перехватили послание Наполеона к его юной габсбургской императрице. Это любовное, незакодированное письмо обернулось для него огромными неприятностями. А после Лейпцига потеря Парижа стоила ему Марии Луизы. И тем не менее она получила послание, поскольку Блюхер, воспользовавшийся ценной информацией, вежливо переправил его ей.

Одним из казацких гвардейцев при подписании Тильзитского договора на плоту на реке Неман был выдающийся британский тайный агент Колин Макензи. К сожалению, он не оставил никаких мемуаров, как и подобает великому шпиону. Предположительно, вместо этого он регулярно писал Питу или Каннингу.

Одним из тех, кто подписывал Тильзитский мир, являлся вицеканцлер, русский князь Александр Борисович Куракин, который вскоре оказался в Париже в должности посла и которому Наполеон пожаловался на полковника Чернышева. Посетив покои русского военного атташе в его отсутствие, французские агенты на шли письмо крайне компрометирующего характера. Оно было от Мишеля, пользовавшегося доверием младшего чиновника в особом отделе военного министерства Франции. При содействии привратника русского посольства он установил связи с Чернышевым и продал ему подробный план вторжения в царские владения Великой Армии.

В письме атташе Мишель требовал повышения платы за своевременную и исключительно конфиденциальную информацию, которую он предоставлял раньше и намеревался предоставлять и впредь. Наполеон узнал об этом от Савари и 3 марта 1812 года написал Куракину. Но тут выяснилось, что еще в 1806 году, во времена Фуше, Мишель за 2000 франков продал Д'Обрилю, дипломатическому представителю царского правительства, военную информацию такой исключительной важности, что это подтолкнуло Александра I к вступлению в Третью антифранцузскую коалицию.

Таким образом, Мишель выставил Россию против Франции на стороне Австрии, Великобритании и Швеции. Как обнаружилось, он добывал сведения при помощи трех сообщников, которые были арестованы. Мишеля расстреляли, что оставляет открытым вопрос о его ценности как агента секретной службы. Московская кампания закончилась катастрофой благодаря русской зиме и самим французам. Так что Мишель позволил завоевателю обломать клыки об обледеневшую цитадель. Из мемуаров Коленкура нам известно, что, несмотря на все приготовления французов к походу, их лафеты не были приспособлены для российских дорог. Хотя Коленкур, бывший в то время послом Наполеона в Москве, не раз предупреждал его о русской зиме и дорогах. Если Мишель информировал через Чернышева русского царя о систематическом игнорировании информации от Коленкура, он и в самом деле оказался ценным шпионом.

Однако со стороны России нашелся шпион, ничуть не уступающий в героизме и мастерстве Шульмейстеру. Он бесстрашно проникал во французский лагерь под Москвой под видом бродячего торговца или французского офицера, поскольку много раз бывал во Франции и свободно, без акцента, говорил по-французски. Во время французской оккупации царь и его генералы могли полностью доверять той секретной информации, которую он добывал во время своих вылазок.

После позорного отступления из России и гибели большей части наполеоновской армии, а также крушения всех надежд императора на успех французы поспешно уцепились за последние плацдармы на востоке. Одним из них был Данциг, и в январе 1813 года русская армия окружила город. В очередной раз переодевшись французским офицером, полковник Фигнер проник за укрепления. Его принял генерал Рипп, командующий крепостью, и секретный агент, прибегнув к своему изощренному искусству, завоевал доверие Риппа и выведал все, что необходимо было знать осаждающим о силе и моральном духе гарнизона, его численности, запасах и амуниции и даже калибре пушек. Рипп безоговорочно доверил Фигнеру доставку секретных депеш Наполеону, которые, разумеется, так и не попали в Париж, а благополучно были получены в русском штабе. Данциг так и не дождался подкрепления. И несмотря на храбрость и опытность французских генералов, крепость в конце концов пришлось сдать.