Джин Ауэл - Долина лошадей

Джондалар бежал, тяжело дыша, спеша поскорее оказаться у темневшего впереди входа в пещеру. Приподняв на миг голову, он увидел пещерного льва. Нет, нет! Тонолан! Тонолан! Пещерный лев припал к земле, а затем взмыл в прыжке. Внезапно на пути у него возникла фигура Великой Матери. Взмахнув рукой, она прогнала льва прочь.

— Дони! Это ты! Это ты!

Великая Мать обернулась, и он увидел Ее лицо. Черты его напомнили ему о доний, которой он придал сходство с Эйлой. Взывая к Великой Матери, он закричал:

— Эйла? Эйла! Это ты?

Черты лица, обрамленного золотистыми волосами, в которых играли красноватые искорки огня, пришли в движение.

— Да, это я.

В облике Эйлы-донии начали происходить изменения, она превратилась в старинную доний, которую он подарил, которую передавали из поколения в поколение члены его семьи. Пышные формы ее созданного для материнства тела стали набухать, и вскоре Джондалар увидел, что она возвышается над ним, как гора. Затем наступило время родов. Из огромного чрева Великой Матери хлынул поток околоплодных вод, неся с собой множество зверей и морских животных. В воздухе над ним витали огромные стаи птиц и роились всевозможные насекомые. А затем на суше появились разнообразные животные и звери — зайцы, олени, зубры, мамонты, пещерные львы, — а чуть позже Джондалар заметил вырисовывавшиеся сквозь дымку в отдалении неясные очертания человеческих фигур.

Туман постепенно рассеивался, а люди подходили все ближе и ближе, и наконец Джондалару удалось их разглядеть. Плоскоголовые! На мгновение они замерли, глядя на него, а затем кинулись прочь. Он закричал им: «Подождите!» — и тогда одна из женщин обернулась. Он узнал лицо Эйлы и кинулся бежать к ней, но клубы тумана сомкнулись вокруг нее, и все перед его глазами подернулось дымкой.

Он брел на ощупь сквозь красноватый туман и вдруг услышал отдаленный грохот, похожий на рев водопада. Этот шум все нарастал, становился все более и более оглушительным. Джондалар с изумлением увидел, как из огромного чрева Матери Земли, вздымавшегося в небо подобно исполинской горе, появляются на свет все новые и новые люди. Взглянув в лицо Матери Земли, он узнал в ней Эйлу.

Он начал пробираться среди множества людей, стремясь подойти к Ней поближе, и внезапно перед ним разверзлась гигантская щель, вход в Ее лоно. Горя желанием, он погрузился в его бархатистые глубины, соприкасаясь с живительным теплом. Трепеща от радости, он овладел Ею, и вдруг увидел, что Ее лицо залито слезами, Ее тело содрогалось от рыданий. Ему захотелось утешить Ее, осушить Ее слезы, но он не смог вымолвить ни слова. Мощный порыв ветра унес его прочь.

Он оказался посреди огромного множества людей, появлявшихся на свет из Ее чрева, каждый из которых был одет в украшенную вышивкой рубашку. Он попытался вернуться обратно, но его захлестнуло потоком околоплодных вод и понесло прочь, как несло по реке Великой Матери бревно с прицепленной к нему окровавленной рубашкой.

Он оглянулся, резко изогнув шею, и увидел, что у входа в глубокую пещеру стоит Эйла. До него донеслись отзвуки ее рыданий. Затем послышался оглушительный грохот, и обломки скал, обрушившись с высоты, погребли под собой все. Джондалар остался в полном одиночестве и горько заплакал.

Он открыл глаза. Вокруг царила тьма. Разожженный Эйлой огонь потух. Оказавшись среди непроглядного мрака, он не смог понять, проснулся ли он или все еще спит. Нигде ни проблеска, ни знакомых очертаний. Ему вдруг показалось, что он повис посреди пустоты. В памяти его сохранились яркие образы, явившиеся ему во сне. Он начал перебирать их, пытаясь воссоздать единое целое и как-то согласовать его с привычным течением мысли.

К тому времени, когда тьма начала рассеиваться и Джондалар смог, хоть и смутно, различить очертания стен в пещере, ему стало отчасти понятно значение увиденных им во сне образов. Он редко помнил, что ему снилось ночью, но этот сон, столь трепетный и яркий, явно был ниспослан ему Великой Матерью. О чем же Она пыталась сообщить ему? Джондалар пожалел, что рядом с ним нет Зеландонии, который помог бы ему истолковать этот сон.

Когда в пещеру начал проникать бледный свет, он увидел лицо спящей Эйлы, обрамленное светлыми волосами, и с небывалой остротой ощутил исходящее от ее тела тепло. Ему очень захотелось поцеловать Эйлу, но он побоялся разбудить ее, а потому лишь тихонько поднес золотистую прядь волос к губам, а затем осторожно поднялся с постели. Обнаружив в сосуде чуть теплый чай, он налил немного в чашку и вышел из пещеры.

В одной набедренной повязке ему было холодновато, но он решил, что вскоре согреется, хотя мысль о теплой одежде, которую сшила для него Эйла, промелькнула у него в мозгу. Он увидел, как в небе разгорается заря, как очертания долины становятся все четче и четче, и попытался связать воедино разрозненные нити ночного сновидения, чтобы проникнуть в его смысл.

Почему Дони показала ему, что все живое происходит от Нее? Он и так это знает, это давно укоренилось в его сознании. Почему он увидел во сне, как из ее чрева появляются на свет рыбы, птицы, звери и…

Плоскоголовые! Ну конечно же! Она хотела сказать, что члены Клана тоже Ее дети. И как же никто не задумался об этом раньше? Никто не сомневался в том, что все живое происходит от Нее. Почему же все относились к этим людям таким образом? Называли их животными, как будто в животных есть что-то дурное. И что плохого в плоскоголовых?

Все дело в том, что они не животные. Это люди, которые сильно отличаются от нас! Именно об этом постоянно говорила Эйла. Не потому ли у одной из женщин Клана было такое же лицо, как у Эйлы?

Он понял, почему у сделанной им доний оказалось такое же лицо, как и у той, что явилась к нему во сне и прогнала льва… Никто никогда не поверит, что Эйла сделала это… Подобное событие покажется всем невероятным, как сон. Но почему у древней доний лицо оказалось таким же? И почему Великая Мать Земля явилась ему, приняв облик Эйлы?

Он знал, что никогда не сумеет до конца постичь смысл этого сна, но ему все казалось, что он упустил нечто очень важное. Он снова принялся вспоминать, что ему привиделось. Припомнив, как Эйла стояла у входа в пещеру под скалами, которые должны были вот-вот обрушиться на нее, он чуть было не закричал, чтобы предупредить ее.

Он стоял, погрузившись в размышления, устремив взгляд к горизонту, он ощущал такое же глубокое отчаяние, какое охватило его во сне, когда он остался один, без Эйлы. По лицу его потекли слезы. Откуда взялась эта невыносимая тоска? Чего он никак не может понять?

Ему вспомнились люди в вышитых рубашках, которые появились из чрева Матери Земли. Эйла починила ему рубашку с вышивкой. Она сшила ему одежду, хотя раньше совсем не умела шить. Одежду, которая понадобится ему, когда он отправится в путь и покинет ее.