Джин Ауэл - Долина лошадей

— Я… Я не хотел делай тебе больно…

— Ничего страшного, Джондалар. Не расстраивайся, — сказал один из мужчин, наблюдавший за этой сценой. — Она это заслужила. Вечно лезет куда не надо.

— Тебе обидно, что она лезет не к тебе, — фыркнула одна из молодых женщин, поспешив встать на защиту своей подруги.

— Неужели какому-то мужчине такое может понравиться? Вы же его облепили, как мухи! Должен же он был себя защитить!

— Неправда, — решительно замотала головой Радонио. — Мы знаем, о чем вы говорите друг с другом. То об одной, то о другой женщине. Разве не так? Я помню твои слова о том, что ты хотел бы иметь всех женщин разом. Особенно тех, которые еще не вкусили Первой Радости.

Молодой мужчина густо покраснел, и Радонио тут же поспешила завладеть инициативой:

— Некоторые из вас любят поговорить и о самках плоскоголовых!

Внезапно возле костра появилась грузная женская фигура. Татуировка на лице и раскосые глаза говорили о ее иноземном происхождении, однако облачение было сшито из кож, выделанных Шамудои.

— Радонио, на празднике, устроенном в честь Матери, о столь грязных вещах говорить не стоит…

Джондалар узнал в странной женщине Шамуда.

— Я больше не буду, Шамуд, — ответила Радонио, повесив голову. Судя по выражению ее лица, она действительно сожалела о происшедшем.

Только теперь Джондалар сумел разглядеть ее по-настоящему. Так же, как и все ее подруги, Радонио была совсем еще девочкой. Он вел себя совершенно безобразно.

— Моя хорошая, — нежно обратился к Радонио Шамуд, — мужчин нужно завлекать, а не завоевывать.

С этим мнением Джондалар не мог не согласиться.

— Но мы ведь не хотели обижать его! Нам казалось, что это ему… понравится!

— Возможно, это и произошло бы. Но в этом случае вам следовало действовать не столь грубо. К таким вещам не принуждают силой. Тебе же это не понравилось, верно?

— Он сделал мне больно!

— Неужели? Может, он просто поступил против твоей воли? А Керунио? О ней-то никто из вас не подумал. Радостью нельзя овладеть силой. Мы оскорбляем этим Мать и Ее Дар.

— Тебе виднее, Шамуд…

— Я запрещаю вам играть в такие игры. Ты слышишь, Радонио? Сегодня у нас праздник. Мудо хочет видеть своих детей счастливыми. Не обращай внимания, дорогая, на эту неприятную сцену, иначе ты испортишь себе праздник. Музыка заиграла вновь — пойди потанцуй.

Джондалар взял Радонио за руку и пробормотал:

— Мне… Мне очень жаль… Я не думай. Не хотеть обижай. Пожалуйста, моя стыдно. Прощай?

Радонио тут же забыла о своей недавней обиде.

— Это была очень глупая шутка… — еле слышно пробормотала она, зачарованная взглядом его синих глаз. Он же нежно прижал ее к себе и запечатлел на ее устах долгий сладостный поцелуй.

— Спасибо тебе, Радонио, — сказал он и зашагал прочь.

— Джондалар! — окликнула его маленькая Керунио. — Куда же ты?

Зеландонии совершенно забыл о ней и теперь испытывал угрызения совести. Он направился широким шагом к маленькой симпатичной живой женщине, которая, вне всяких сомнений, должна была привлекать к себе мужчин, и, приподняв, поцеловал ее с жаром и с сожалением.

— Керунио, я обещать другая. Тебя увидел — другая совсем забывай. Мы с тобой… еще встретимся. Пожалуйста, не надо быть сердитый, — прошептал Джондалар и быстрым шагом направился к хижинам, находившимся под козырьком из песчаника.

— Эх, Радонио, Радонио… Ты пришла и все испортила… — вздохнула Керунио, провожая чужеземца взглядом.

Кожаная полость, служившая дверью жилища, которое он делил с Серенио, оказалась опущенной, однако вход в него не был перегорожен планкой, и это означало, что Серенио находится там и она одна. Джондалар вздохнул с облегчением. Откинув полу, он поразился царившей в хижине темени и засомневался в правильности своего предположения. За весь этот вечер, с той поры как закончилась ритуальная церемония, он не видел ее ни разу. А ведь он обещал провести эту ночь именно с ней… Может быть, у нее изменились планы или она увидела его вместе с Керунио?

Он направился в дальний угол хижины, где находился помост. на котором лежали шкуры. Ложе Дарво пустовало возле боковой стены. Так он и предполагал. Гости — особенно ребята его возраста — сюда заглядывали крайне редко. Наверняка мальчик свел знакомство со своими сверстниками и решил провести ночь праздника вместе с ними.

Приблизившись к дальней стене, он навострил уши. Да, он определенно слышал звук ее дыхания. Лицо Джондалара осветилось радостной улыбкой. Она здесь. Она его ждет…

Оказавшись в долине, Эйла столкнулась с серьезной проблемой. Она собиралась рубить и сушить мясо на берегу, как она делала это и в прошлый раз. Однако заняться раненым львенком она могла только в пещере. Размерами тот превосходил взрослую лисицу; к тому же он был куда упитаннее и тяжелее. Нести его Эйла могла с трудом… Но ей следовало заняться и оленем. Концы копий, волочившихся за Уинни и поддерживавших тело убитого животного, вряд ли уместились бы на узкой тропке, что вела к ее пещере. Она не имела ни малейшего представления о том, каким образом она сможет втащить свою добычу наверх, оставлять же ее внизу было бы безумием, ведь за ними неотступно следовали гиены.

Ее тревога оказалась оправданной. Едва она успела втащить львенка в пещеру, как гиены уже оказались возле покрытой соломенной циновкой туши. На нервно переступавшую с места на место Уинни они не обращали ни малейшего внимания. Спустившись примерно до середины склона, Эйла взяла в руки свою пращу. Один из ее бросков оказался точным. Она спустилась вниз и, брезгливо морщась, схватила убитого хищника за заднюю лапу, отволокла его далеко за скалу и бросила посреди луга. От зверя несло падалью. Прежде чем вернуться к своей лошадке, Эйла ополоснула руки в реке.

Уинни разнервничалась не на шутку — она нещадно прядала ушами, потряхивала хвостом, не в силах унять своего волнения. Она чувствовала разом запах пещерного льва и затаившихся за ее спиной гиен. Когда падальщики стали приближаться к ней, она попыталась развернуться, однако одно из копий застряло в расселине, и это ввергло ее в панику. Трудно сказать, что случилось бы с ней, если бы Эйла не отогнала хищников меткими бросками.

— Ох, и досталось же тебе сегодня, Уинни… — сказала жестами Эйла и, обняв несчастное животное за шею, стала утешать его так, как матери утешают перепуганных младенцев. Уинни шумно задышала и затрясла головой, однако близость молодой женщины быстро успокоила ее. Животное привыкло к тому, что к нему относятся с любовью и терпением, и потому доверяло женщине.

Эйла принялась отцеплять копья, обдумывая, как все-таки втащить оленью тушу наверх, и тут конец свободного копья застрял в ремнях возле острия второго копья. Проблема решилась сама собой. Эйла быстро закрепила копье в новом положении и направила Уинни к тропке, надеясь, что она преодолеет крутой, но короткий подъем без особых затруднений.