Роберт Говард - Ястребы востока

— Значит, Кровь Вальтасара выпила и твою жизнь до конца, Скол.

Вернувшись к двери, он осмотрел тело Абдуллы.

— Убийц было больше, чем один, — пробормотал он, — и кого-то из них нубиец достал… — Даже после смерти чернокожий не выпустил из правой руки рукоять большого ятагана: клинок его был в зазубринах и окровавлен.

В это время послышался торопливый стук шагов по каменным плитам, и в дверях появилось перепуганное лицо Иакова. Глаза еврея полыхнули ужасом, он широко открыл рот и завизжал громко и пронзительно.

— Заткнись, дурак, — прорычал Кормак с отвращением, но Иаков лишь разразился причитаниями:

— Не берите мою жизнь, благороднейший из лордов! Я никому не скажу, что вы убили Скола… Я клянусь…

— Молчи, еврей, — рявкнул Кормак. — Я не трогал Скола и не причиню вреда тебе.

Это несколько успокоило Иакова. Теперь глаза его сузились в приступе жадности.

— Вы нашли камень? — он принялся шнырять по комнате. — Быстрее, нужно его отыскать и бежать отсюда… Я не должен был кричать, но я испугался, что благородный лорд убьет меня. Может, никто ничего не слышал…

— Как же, не слышал! — нехорошо ухмыльнулся норманн. — Сейчас ты убедишься в обратном.

Нестройный топот множества ног подтвердил его слова. Через пару мгновений в дверях показались бородатые лица и засверкало оружие. Кормак отметил, что недавние собутыльники выглядят необычно даже для пробудившихся от пьяного сна людей — моргают и зевают, словно потревоженные днем совы, и глаза у них мутные. Иаков отшатнулся, пытаясь вжаться в стену. А сам норманн замер с окровавленным мечом в руке.

— О, Аллах! — воскликнул оказавшийся в первых рядах Коджар Мирза, протирая глаза. — Франк и еврей убили Скола!

— Ложь, — прорычал Кормак угрожающе. — Я не знаю, кто прикончил этого пьяницу.

Явившиеся начали заполнять комнату: сначала проследовал Тисолино ди Строцца, а за ним потянулись и прочие вожаки разбойничьих отрядов. Кроме говорливого курда, тут были Надир Тус, Шалмар Кхор, Юсеф Эль Мекру и Юсус Зер. Тогрул-хана, Кай Шаха и Мусы бин Дауда нигде не было видно, а где находится Кадра Мухаммад, норманн хорошо знал.

— Сокровище! — воскликнул армянин взволнованно. — Давайте взглянем на камень!

— Молчи, дурак, — отрезал Надир Тус, глаза которого полыхнули гневом. — Скол лежит раздетый, тот, кто убил его, и взял камень.

Все, словно по команде, уставились на Кормака.

— Скол был жестоким властелином, — сказал Тисолино. — Отдайте нам драгоценный камень, лорд Кормак, и вы сможете спокойно продолжить свой путь.

С губ норманна слетело грубое слово на родном языке. Прежде чем ответить ди Строцца, он подумал: почему при этих словах глаза венецианца так странно расширились?

— У меня нет вашего проклятого камня. Скол был мертв, когда я пришел сюда.

— Так мы и поверили, — издевательски заметил Коджар Мирза. — Кровь еще не высохла на твоем клинке! — И он указал на доказательство — испещренный норвежскими рунами меч в руке Кормака, голубая сталь которого была окрашена в тусклый красный цвет.

— Это кровь Кадры Мухаммада, — прорычал Кормак. — Он тайком пробрался в мою комнату, чтобы убить меня. Его труп еще лежит там.

Произнося эти слова, норманн взглянул в напряженное лицо ди Строццы — застывшее на нем выражение не изменилось.

— Я сейчас схожу и проверю, правду ли он говорит, — сказал венецианец и шагнул было к выходу, но Надир Тус остановил его с ледяной улыбкой:

— Ты останешься здесь. — Подначальные ему головорезы начали по одному просачиваться в комнату, окружая высокого воина. — Иди ты, Селим.

Тот, ворча что-то себе под нос, удалился. Ди Строцца метнул на Надир Туса полный ненависти и гнева взгляд, затем быстро отвел глаза и застыл в неподвижности, но Кормак чувствовал, что венецианец готов в любой момент выскочить наружу.

— Странные дела творятся нынче в Баб-эль-Шайтане, — прозвучал низкий бас Шалмар Кхора. — Где Кай Шах, где сириец — и еще тот язычник из Тартарии? И кто подмешал в вино какую-то дрянь?

— Да! — воскликнул Надир Тус. — Я бы тоже хотел знать, кто добавил наркотик, который свалил нас с ног. Мы пришли в себя несколько минут назад! Почему, интересно, ты, ди Строцца, не заснул, как все остальные?

— Я уже объяснял, что и вино пил, и отключился, как и вы, — холодно парировал венецианец. — Только я проснулся несколько раньше и пошел в свою — именно в свою — комнату. А вот вы всей толпой направились сюда…

— Может быть, — ответил Надир Тус, — Но если нет, я вскрою тебе ятаганом глотку прежде, чем ты нападешь!

— Так, а что же вас привело в покои Скола? — перешел в наступление ди Строцца.

— Ну, — ответил перс, — когда мы проснулись и поняли, что были под действием наркотика, Шалмар Кхор предложил зайти к Сколу и посмотреть, не исчез ли он с камнем…

— Ты врешь! — заорал черкес. — Это был Коджар Мирза! Он сказал, что…

— Зачем мы тратим время на глупые препирательства? — вскинулся курд. — Мы знаем, что этот франк последним поднимался к Сколу в эту ночь. На его мече кровь — и мы нашли его стоящим над убитым! Зарезать его!

Выхватив ятаган, Коджар Мирза рванулся вперед, его воины двинулись следом. Кормак встал спиной к стене и расставил ноги, приготовившись отразить атаку. Но нападения не последовало: напряженная фигура гиганта норманна дышала такой угрозой, а его глаза так злобно сверкали над украшавшим щит черепом, что даже свирепый курд, которого готовы были поддержать десятки вооруженных мужчин, дрогнул и заколебался. И в эту минуту вернувшийся Селим локтем оттолкнул его в сторону, прокричав:

— Франк говорил правду! Кадра Мухаммад лежит мертвый в комнате лорда Кормака!

— Это ничего не доказывает, — заметил ди Строцца спокойно. — Он мог расправиться со Сколом и после того, как убил лура.

На мгновение воцарилась тревожная тишина. Кормак отметил, что сейчас, когда Мясник мертв, различные группировки и не пытаются скрывать свои разногласия. Надир Тус, Коджар Мирза и Шалмар Кхор образовали три отдельных кружка — их подначальные сбились в кучки позади главарей. Юсеф Эль Мекру и Юсус Зер стояли в стороне, поглядывая на эти свирепые, теребящие оружие группы в нерешительности. И только ди Строцца, казалось, не обращал внимания на наметившийся раскол.

Венецианец только собрался сказать еще что-то, как вперед, расталкивая всех оказавшихся на его пути, вышел тот, о ком недавно вспоминал Надир Тус. Это был сельджук, Кай Шах. Кормак обратил внимание на то, что на нем нет кольчуги, а одет он иначе, чем вчера вечером. Левая рука турка была обмотана чистой тряпкой и привязана плотно к груди, а загорелое лицо казалось удивительно бледным.

При виде Кай Шаха спокойствие впервые покинуло ди Строццу, и он резко шагнул вперед.