Виктор Калитвянский - Легенда о кимрском сапожнике [litres самиздат]

МИХАИЛ. Господь видит, не ведаю, кто плохие сапоги тачал… А мои… те еще годков пять, а то и семь, прослужат, коли их салом мазать.

ПОРУЧИК ( капитану ). Ну, что?..

Пауза. Леонтьев делает знак палачу, тот отпускает Михаила.

ЛЕОНТЬЕВ. Об нем пусть Глафира Петровна свой розыск сама ведёт… Сенату напишем, как есть. Ротозеи!.. Василий! (Входит солдат.) В Кимру его, тамошней барыне сдать на руки…

Солдат толкает Михаила.

МИХАИЛ. Погоди. ( Леонтьеву. ) А что с Григорием Онисимычем будет?

ПОРУЧИК. А тебе что за дело? Ты о своей шкуре заботу имей.

МИХАИЛ. Так я ж за этим делом и пришел…

ЛЕОНТЬЕВ. Что, Танька плачет?

МИХАИЛ. Плачет…

ЛЕОНТЬЕВ. Поздно. Сенат решит.

МИХАИЛ. И чего он там решит, этот ваш сенат?

ЛЕОНТЬЕВ. В каторгу пойдет.

МИХАИЛ. В каторгу? Господи…( Крестится. ) А как же Танька?

ЛЕОНТЬЕВ. То уж не наше дело.

МИХАИЛ. Да нешто нельзя поправить?

ЛЕОНТЬЕВ. Поправить? Ты что, дурачок? Как же можно поправить?

МИХАИЛ. Ну как… Вот, к примеру, в Москве… приносит господин сапоги назад… подметка оторвалась… так ему её пришьют, и сапоги как новые… И еще приплатят чуток.

ПОРУЧИК. Ишь ты, добрый… Он убытку казне нанес! Вы все убыток казне нанесли!

МИХАИЛ. Так я и говорю – чтоб убыток тот поправить… Коли его – в каторгу, от того убытку не станет меньше.

ЛЕОНТЬЕВ. Не станет, это верно… Но чтоб никому не повадно было. Чтоб все ведали – как это – государеву казну красть!..

ПУСТЫНИН (глухо). Не крали мы…

ЛЕОНТЬЕВ. Поздно, мужики. Раньше надо было соображать.

МИХАИЛ. Мы ж все возвернём, день и ночь будем тачать…

ПОРУЧИК. Ты же за свои ручался?..

МИХАИЛ. Нешто нельзя без каторги?

ЛЕОНТЬЕВ. То не наше дело. Тут слово не за нами.

МИХАИЛ. А за кем? За этим?.. Как его… Сенатом?

ЛЕОНТЬЕВ. Тут и сенат не поможет…

МИХАИЛ. А кто, кто поможет?

ПОРУЧИК. Нешто не понимаешь?

МИХАИЛ. Царь-государь?

ЛЕОНТЬЕВ. Токмо он… Так что иди-ка ты, Миша, домой… Да готовься к батогам.

Солдат снова толкает Михаила.

МИХАИЛ. Да погоди ты!.. (Смотрит на Пустынина.) Не могу я с пустыми руками воротиться… Что я Таньке-то скажу?

ПОРУЧИК. А нам что за дело?

МИХАИЛ ( Леонтьеву ). Говорят, вы скоро струги в Петербург погоните?

ЛЕОНТЬЕВ. Погоним.

МИХАИЛ. Царь-то, небось, в Петербурге?

ЛЕОНТЬЕВ. Может, и в Петербурге… А ты что же?.. Нет, поглядите на него!

ПОРУЧИК. Дурак дураком… Да барыня с тебя шкуру спустит! И в Сибирь… Вместе с Пустыниным и пойдешь.

МИХАИЛ. Теперь уж за семь бед – один ответ!

ЛЕОНТЬЕВ. Ишь ты какой…

МИХАИЛ. Возьмите меня! В Петербург… Я вам пригожусь. Я всю обувку чинить стану!..

Пауза.

ЛЕОНТЬЕВ ( задумавшись ). Обувку, говоришь? ( Поручику. ) А что мы Глафире Петровне-то скажем?

ПОРУЧИК. А ежели – в солдаты его… Согласно государеву указу…

ЛЕОНТЬЕВ. Так тому и быть. ( Михаилу. ) Теперь молись, чтоб до отплытия барыня за тобой не явилась!

ПОРУЧИК. А куда его?

ЛЕОНТЬЕВ. Пусть здесь, под замком, пребывает. Так надежней.

Поручик кивает палачу, тот кивает в ответ.

Капитан и поручик уходят.

Михаил подходит к Пустынину.

ПУСТЫНИН. Ну и дурак ты, Мишка. Она же тебя запорет.

МИХАИЛ ( вздохнув ). Запорет… А может, не до смерти?.. А, Григорий Онисимыч?.. Может, еще поживём…

ПАЛАЧ ( снова принимаясь за перекус ). Может, поживешь… А может, и нет. О том ведают только бог да великий государь.

Тялки волокут вверх по Волге.

Мужики тянут канат по берегу, вместе с ними – Михаил.

Берег Невы.

Царь и Леонтьев смотрит с берега на тялки.

ЦАРЬ. Ты, Леонтьев поспел ой как вовремя… На днях собираемся в гости к шведу… Побережье будем воевать… Десант посадим на твои тялки… Молодец, капитан! (Обнимает Леонтьева.) Пей!

Царь и Леонтьев пьют.

ЦАРЬ. Ну что, Петербурх поглядел? Что скажешь?

ЛЕОНТЬЕВ. Невиданный город. На Руси таких нет.

ЦАРЬ. Адмиралтейство видал?

ЛЕОНТЬЕВ. А гостиный двор – как в Ростове…

ЦАРЬ. Что там Ростов… Будет новый Амстердам… Будет лучше! Будет больше! Нешто мы хуже, Леонтьев?

ЛЕОНТЬЕВ. Не хуже, государь.

ЦАРЬ. Каменное строение – вот что нужно… Берега Невы укрепить. Велел сенату принять меры – чтобы каменщики все сюда, в Петербурх… И весь камень – сюда… Скажешь, глупость? А что делать? Как по-другому?

ЛЕОНТЬЕВ. Не знаю, Петр Алексеич.

ЦАРЬ. Вот и я иной раз не знаю, а куда денешься – надо дело делать… Ладно, теперь расскажи мне, капитан, как там людишки живут…

ЛЕОНТЬЕВ. Людишки?.. По-разному, государь…

ЦАРЬ. Ты не виляй, говори по совести. Царева должность плоха тем, что правды не добиться. Меньшиков говорит одно, дескать, мин херц, все у нас хорошо, а станет ещё лучше… А послушать князя-кесаря Ромодановского, так все кругом воры и бестолочи…

А ты что думаешь?

ЛЕОНТЬЕВ. Я так думаю, государь, что не все у нас хорошо…

ЦАРЬ. То я и сам вижу… Лейбниц мне доказует, что пока народ дик, далеко мы не уйдем… Так ведь пока его выучишь, триста лет минет… И что прикажешь делать нынче? Другого-то пути и нет, как тащить себя за власы… Что про меня говорят? Ругают последними словами?

ЛЕОНТЬЕВ. Есть и такие. Но больше молчат… Куда им деться? С одной стороны – государева верфь, а с другой – барин…

ЦАРЬ. Бегут?

ЛЕОНТЬЕВ. Бегут. Новых тащим.

ЦАРЬ. Нету другого выхода. Все должны лямку тянуть. И меня жаль по людишкам иной раз точит, а как быть иначе? ( Хлопает капитана по плечу. ) Ничего, русские бабы еще нарожают… Мы государство на двести лет вперед толкаем, так что господь нам грехи спишет… Спишет аль нет, как думаешь?

ЛЕОНТЬЕВ. Не знаю, государь.

ЦАРЬ. Вот и я не знаю… Бывает, цельную ночь ворочаюсь, все думаю. А утром смотрю на Петербурх – и душа радуется…

ЛЕОНТЬЕВ. Петр Алексеич, есть тут одно дельце… ( Говорит что-то царю на ухо. )

ЦАРЬ. Во как… А ну, покажи его!

ЛЕОНТЬЕВ. Эй, Мишка-сирота!

Появляется Михаил.

ЦАРЬ. Так ты сапожник из Кимры?

МИХАИЛ. Из Кимры, государь.

ЦАРЬ. Поди, и сапоги тачал те самые… Как бишь его… для Пустынина?

МИХАИЛ. Тачал, государь.

ЦАРЬ. И деньги за них получал.

МИХАИЛ. Получал, государь.

ЦАРЬ. Выходит, ты заодно с Пустыниным ответ держишь?

МИХАИЛ ( не сразу ). Выходит, так.

ЦАРЬ. Может, и твои сапоги-то в грязи расползались?

МИХАИЛ. Мои не расползались, государь.

ЦАРЬ. Чем докажешь?

МИХАИЛ ( покрестясь ). Христом-богом клянусь.

ЦАРЬ. Христом-богом – это хорошо… Ты вот с Кимры до Петербурга добрался – за Пустынина просить… Это ты молодец. За это хвалю. И капитан Леонтьев за тебя слово замолвил… А ты, значит, за Пустынина… Выходит, я простить его должен. За то, что он дрянные сапоги в мою армию поставил… Так? Чего молчишь? Ты, я гляжу, парень не дурак, раз добрался за меня… Как бы ты поступил на моем месте?