Рина Оре - Гибель Лодэтского Дьявола. Первый том

Лодэтский Дьявол в город наш придет

И Альдриана ниже всех пригнет!

Бродяга сделал последнее движение бедрами вперед, теперь помогая себе руками. И взмыл, насаженный на короткий меч, – и упал с окровавленной грудью позади копыт коня.

________________

Маргарита и Беати, украдкой подглядывая, видели его смерть. Только Блаженного убили, Беати взмолилась:

– Нинно, сыми меня! Я уже не могууусь! В уборную мне надобно!

– Прыгай на меня, – ответил красный лицом Нинно, разводя руки. – Я тебя словлю!

Бесстрашная Беати так и сделала – брат поймал ее в свои объятия и бережно опустил на землю. Затем Нинно посмотрел на Маргариту, но Синоли захотелось покрасоваться силой перед Беати. К тому же у него в душе взыграли братские чувства, и парень испытывал потребность защитить младшую сестру, сделать ей что-то приятное и утешить. Еще он ощущал необъяснимую ревность к Нинно, словно Маргарита резко стала ему, Синоли, очень нужна и он не хотел никому ее отдавать.

– Прыгай, Грити, – сказал сестре Синоли, так же расправляя руки и отгибаясь назад. – Спрыгивай ко мне.

– Ты уверенный, что меня словишь? – несчастным голосом спросила его Маргарита. – Знаешь, если я запачкаюсь сильнее, то точно помру с позору.

– Давай лучше́е я, – приблизился Нинно, но Синоли его оттолкнул.

– Корону заимей прежде… Грррити, – зарычал Синоли, – давай мухой шустри! Хватит тута торчать!

Маргарита зажмурилась и прыгнула – Синоли поймал ее, но он сжал объятия не так крепко, как следовало бы, и Маргарита скользнула вниз, а вот ее юбка замялась в руках у брата: девушка больно приземлилась на брусчатку, подвернув левую лодыжку и полностью явив миру ноги.

Тут же раздался одобрительный свист и голос:

– Ножки у тебя, девочка, что надо!

Нинно подскочил к черноволосому молодому парню с пышными усами.

– Убью, – тихо сказал Нинно «усатому».

Тот выставил вперед ладони, призывая кузнеца успокоиться и говоря, что всё понял.

Поправившая юбку Маргарита плакала и всхлипывала. Синоли теперь крепко ее обнимал, поглаживая ей спину и голову в проклятом чепце. Те, кто были рядом с ними, думали и дальше поиздеваться над этой компанией, нахально растолкавшей всех в начале зрелища, но, наблюдая горькие слезы девушки, стали удовлетворенно отворачиваться.

– Пошлите, – умоляюще прошептала Беати. – Я уж вовсе не могусь.

– Эй, так ты взаправду кузнец? – крикнул им вслед «усатый».

– Нет! – не оборачиваясь, ответил Нинно.

________________

Публичные уборные, конечно, оказались переполненными, и компании пришлось искать укромное место – они свернули в какой-то переулок, затем в подворотню и снова в переулок. Везде были люди, и все они смотрели на Маргариту, гадая: та ли она самая «девчонка в красном чепчике».

Беати почти бежала в поисках безлюдного местечка, и остальные едва поспевали за ней. Маргарита, страдавшая не меньше подруги, хромала последней. Ее лодыжка всё яростней болела, и девушка опять чуть не рыдала. Наконец они нашли пустынный, грязный тупик с бочками в глубине.

– Ждите нас тута, – приказала Беати брату и жениху. – Стойте у началу улицы и никого не пускайте. И сами не глазейте!

За бочками нашлась подходящая ниша вполовину роста девушек, куда они углубились. Но только Маргарита и Беати закончили справлять нужду, как услышали ехидный детский голосок:

– Пссали?

Неизвестно откуда взявшаяся рыжая голова девятилетнего пацана-бродяжки свисала сверху, у входа в нишу, и заглядывала внутрь.

– Я щас тебе как дам в лоб! – не растерялась Беати. – Подглазёвывает он! Пошел вон отсюдова, срамник! Ща брата кликну!

– Э, тишь ты… Я-т чё? Я ничё… Я почиваю тута порою, – горьким голосом выдал пацан, – а вы мне всё изгадили!

Девушки вышли. Ярко-рыжий мальчик, одетый в лохмотья, пополз как обезьянка по стене, с уступа на уступ между камнями. Он добрался до плоской крыши этого невысокого дома и оттуда спросил:

– Ты, чё ль, та, в крашном чепчаку? А то нам твойного лицу ничуть не видывать было́.

Беати молча взяла подругу за руку и потащила ее из тупичка.

– Эй! – крикнул пацан вдогонку. – Не серчай ты на Блаженного: он просту поживать хотил подальше́е. Кто не хотит?

Маргарита остановила Беати и посмотрела на мальчика.

– Этот Блаженный, он кто?

– Да никто, как я иль ты.

– Мы не никто, – строго вставила Беати. – А вот ты – да.

– Покудова не зазнакомлямся, все мы – никто. Значт, и вы – никто, – загоготал хилый оборванец. – Я – Балда, молот кузнешный: могуч и дурак. Так Блаженный меня кличкал. Во: я уже кто-то, а вот вы – доселе никто!

– Дурак – это верно! – потянула Беати подругу.

– Он и впрямь могёл вещать, – говорил мальчик, но так как девушки не останавливались, он пошел за ними по крыше. – Кода не пил тока… Тады со свойным демоном знавался. Он его жуууть мучол! В узилище Блаженный долгое в глотку не хлёстал… Эй! – закричал уже им вслед оборванец, когда в тупичке появились Нинно и Синоли. – Блаженный каза́л, чё над войском Лодэтского Дьявулу тожа демон лётает! Крашнай, кровью крытай! Он ужас сеет и жнет, посему Лодэтский Дьявул небедим – все егойного демону боятся! Лодэтский Дьявул в город наш придет – девчонку в крашном чепчаку он отъе…т! – громко засмеялся маленький бродяга. – Сыми чепчак, дура! – заключил он и скрылся по другую сторону крыши.

Маргарита сразу же сорвала с головы чепец, освобождая длинную косу: солнце уже начинало клониться к закату и не повредило бы ее коже.

– Вот, – ткнула она чепцом брату в грудь, – припрячь! И у меня что-то с левой ногою, – жалобно добавила девушка. – Я не могу больше́е ходить!

– Да отчего с тобой одни бедствия?! – возмутился Синоли. – Кудова с тобою не пойдешь, чегогова с тобою не сделаешь, – завсегда насожалеешься!

– Я чего, виноватая?! Эт ты меня не словил!

– Эт всё платье твое наидурачущее! И ты – наидурачущая! Я думал еще на пляски пойти!

– Эки́е пляски?! – поразилась Беати. – Нам уж вдоволь наплясал тот урод! Хошь, чтоб нас наиполучше́е упомнили? Сам ты наидурачущий дурак!

– Да мне ничто и не былось видным… почти, – сразу смутился Синоли. – Уговорили, – вздыхая, согласился он, – пошли до дому. Чё с тобой делывать-то? – укоризненно посмотрел он на сестру, которая поджимала ногу и смотрела мокрыми глазами, готовая разреветься и уже не остановиться.

– Вот чего делывать, – произнес Нинно и поднял онемевшую от неожиданности Маргариту на руки. – Пошлите к дому.

Синоли попытался возражать – мол, брать женщину на руки, всё равно что брать ее в жены, на что Нинно ему ответил:

– Я так устал, Синоли. Смокни! И молкни всей путь до дому! Я не драчун, но щас кого-то бы бил. Больше́е тебя мне хочется наколотить ток тому мертвому бродяге. Всё погоже?