Рина Оре - Гибель Лодэтского Дьявола. Первый том

________________

До медианы Маргарите удавалось удачно выполнять наказ тетки: если Оливи входил туда, где была только его сужэнна, то та быстро убегала, бросая всё, что делала, зажимая уши руками и не слушая, что молодой мужчина кричит ей вслед. За три дня до прихода гостей тетка Клементина вдруг решила, что Маргарите надо попадаться Себесро на глаза, – и стала учить ее прислуживать за столом: уж очень хотелось Клементине Ботно чем-нибудь хвастнуть перед богачами.

Еще до появления Синоли, Маргариты и Филиппа в Элладанне, семья Себесро жила по соседству с Ботно; они прибыли из Санделии, числились в «Медной книге» как сукноделы, пытались войти в богатейшую гильдию суконщиков, то есть стать теми, кому разрешалось торговать тканями – и не только шерстяными – любыми, местными или иноземными. Себесро покупали недорогие аттардийские сукна или простейшие шелка, украшали материи парчовыми нитями, бархатными узорами, вышивкой, перекрашивали ткани или набивали на них рисунки. Готовые отрезы они были вынуждены сбывать по лавкам через старейшин гильдии суконщиков, зарабатывая немного, тем не менее год от года их дело крепло.

Но когда Гиору было шесть, на Себесро будто сошло проклятье. Сперва неожиданно умерла их еще полная сил бабушка, главная рукодельница, а глава семьи, ее сын, едва не погиб на заблудившемся в Бескрайней Воде корабле. Затем у четырехлетней Залии обнаружили вольнодушие, и ее мать объехала с ней множество монастырей с чудотворными статуями мучеников, добравшись до Идерданна. Пока Деора Себесро пыталась помочь дочери, ее муж упал с лестницы и сломал шею, – так шестилетний Гиор остался один в Элладанне: если бы не соседи, в том числе добрый дядюшка Жоль, то мальчик умер бы от голода к возвращению матери и сестры. После этого беды оставили семью, однако пришла нужда – роскошные, в узорах и парче ткани вышли из моды. Все семь лет своих несчастий Себесро растрачивали сбережения и благодаря этому как-то протянули. Они уж было хотели всё продать, вернуться в Санделию и стать приживалами у дальней родни, да через восьмиду, как Гиор достиг возраста Послушания, умер Альбальд Бесстрашный – и волшебным образом ткани из их мастерской раскупили за несусветные деньги. С тех пор дела Себесро на зависть окружающим пошли в гору. Всего через год они вступили в гильдию суконщиков, взяли ссуду в банке, переехали в дом на Восточной дороге и стали браться за пошив платья, так как труд портных стоил не больше золотой монеты, а стоимость торжественного наряда могла достигать цены дома.

Сначала Себесро, как все торговцы, жили на верхнем этаже, устроив лавку внизу. Года три назад Гиор купил еще один дом напротив, привел его своими силами в порядок и назвал его суконной палатой. Портные работали на втором этаже, продавцы обслуживали покупателей на первом. К богатым заказчикам Гиор прибывал на красной, крытой как шатер, телеге, на какой возил гигантский сундук на колесиках, а в нем держал платья и отрезы материй. Приспособления на телеге, изобретенные им самим, позволяли легко затаскивать этот ларь на повозку, сам же сундук катался вертикально и горизонтально. Еще Гиор имел картонки, похожие на игральные карты, – талантливо нарисованные им самим яркие картинки с дамами, юношами или почтенными мужами в модных нарядах. Выслушивая пожелания господ, суконщик набрасывал своей рукой платье, что требовалось. Лучшим свидетельством грандиозного успеха Гиора Себесро стала благосклонность такого ценного заказчика, как градоначальник Совиннак.

Словом, при Альдриане Красивом к семье Себесро пришло процветание. Они не являлись подлинными толстосумами, не владели замками или имениями, но с доходом более десяти золотых монет в год переходили для закона из «держателей узкого имущества» в «держателей широкого имущества» (из тощих бедняков в жирных богачей, как говорил простой люд). Гиор мог посещать собрания патрициата в ратуше и однажды быть избранным главой гильдии суконщиков.

Дом Себесро, суконная палата и запись их имен в «Серебряной книге» казались Ботно чем-то сказочным. Тетка Клементина раз прознала, что Гиор не может выдать замуж младшую сестру, хотя предлагает в приданое двадцать альдрианов, множество утвари и нарядов. Последний жених два года назад исчез незадолго до венчания, и Гиор стал еще более осмотрителен в выборе «брата». Залия меж тем миновала и возраст Послушания, и даже Страждания, – на первом году сорокового цикла лет ей исполнялось двадцать пять лет.

С момента бегства последнего жениха Залии, Клементина Ботно взлелеяла мечту о свадьбе этой вышедшей из всех сроков, богатой невесты и своего сына, но ей никак не удавалось заманить Оливи в Элладанн, хотя она молила Бога об этом каждое благодаренье. И вот, спасибо Лодэтскому Дьяволу, Оливи вернулся да без сопротивления уступил уговорам матери, так как желал иметь в Элладанне столь же праздную жизнь, что в и столице, да предпочитал идти к своей цели легким путем.

________________

В медиану Ботно ожидали гостей после двух часов дня. Маргарита получила от тетки бледно-лавандовое платье, какое та сберегла еще с молодости, новенький белый передник и несуразный белый чепец с большими оборками, закрывавшими девушке половину лица. Вовсе не из злобности, как могло показаться, Клементина Ботно пыталась подпортить внешность Маргариты этим уродливым головным убором, что смастерила сама, а потому что за шесть с половиной лет уверилась: без беды не обойдется – рано или поздно Маргарита разорит взысканиями от властей даже такого богача, как Себесро, следовательно, и Оливи тоже. При мысли, что Гиор Себесро увлечется ее племянницей, Клементина Ботно едва спала по ночам.

Однако все усилия тетки оказывались напрасными – юная красавица, назло ей, не желала походить на дурнушку. Наряжаясь сама в своей спальне и одевая племянницу, тетка злилась, грозила Маргарите расправой за какой-нибудь позор, а та, и так находясь в волнении, то бледнела, то краснела, то хлопала глазами.

– Токо спробуй не так делывать, как я тебя поучала! – с ненавистью уставилась Клементина Ботно на грудь девушки, хорошо заметную в приталенном платье. – Всё помнишь?

– Да, тетя, – вымученно улыбнулась Маргарита и снова сильно похорошела. Бледность ей чрезвычайно шла, да и зеленые, чистые глазищи, расширяясь от страха, манили к себе взор. Тетка Клементина с досады щелкнула суставами пальцев.

– Не лыбся! Глазей в пол! На гостей – ни-ни! Зазнакомлять с ихней семьёю я тебя не буду до свадьбы! Может, и позже́е не будусь! Не осрами меня, как обычно!

Клементина Ботно посмотрелась в ручное зеркальце и полюбовалась своим новым головным убором – пестрой, в желтых и зеленых вертикальных полосках, кубышкой, надетой поверх нежно-розовой вуали. Она осталась довольна собой и немного потеплела.